Михаил Шухраев - Зов крови

Стас этого не хотел. Очень не хотел.

Он отложил кипу листков.

— Да, пока можешь занять ее небольшим заданием. Пускай проконтролирует, что там делается с твоей несостоявшейся подопечной. Правда, вряд ли она узнает что-то дельное.

— Когда? — хрипло спросил Стас.

— Примерно, через неделю. Тебе все будет доведено. Ну так как?

Шеф испытующе, хотя и очень ласково, смотрел на своего подчиненного.

Стас кивнул и так же молча вышел из кабинета в приемную — туда, где ждала его Таня.

Таня не придала значения тому, что Стас неожиданно обернулся — и, кажется, то, что он увидел в заднее стекло автомобиля, ему очень не понравилось. Почему-то, прежде чем доехать до дома, где он жил, машина петляла по нескольким линиям, а когда, наконец, они добрались, Стас выдал деньги водиле — вдвое больше суммы, которую тот запросил.

Но все это показалось девушке не очень существенным.

Когда остатки ирландского ликера были допиты, Стас, вроде бы, немного повеселел.

Таня предложила сходить в магазин и чего-нибудь приготовить, а он, улыбнувшись, указал рукой на холодильник. Там нашелся настоящий склад всего, чего только можно пожелать.

— Хорошо живет на свете Винни-Пух! — Он рассмеялся. — Да, нам можно позавидовать. Скоро у тебя такое будет — при любом раскладе и кризисе! Будущим жалованием не поинтересовалась?

— Нет, а что, разве они уже что-то начислили?

— Не сомневаюсь. Можешь в следующий раз спросить секретаршу. Обязательно спроси!

Его лицо на мгновение стало мрачным. «Если он будет, следующий раз», — подумал Стас. Нет, скорее всего, Танечка сегодня побывала в офисе для проформы. Если только шеф не испытывает своего сотрудника на предмет лояльности. Но надежды — даже на это — почти не оставалось.

— Можно видик включить. Или музыку. Ты что любишь?

— А тебе что нравится? — вопросом на вопрос ответила Таня.

— Ну, «Лакримоза», например. Есть у них такая вещь — в альбоме «Сатура». — Стас щелкнул кнопкой магнитофона. Из динамика полилась мелодия — мрачноватая, но совершенно непохожая на типичный блэк-металл — слишком она была для этого плавной и какой-то медитативной, похожей на песнопения в католическом храме. Ее не портили даже голоса, поющие что-то по-немецки — язык, который чаще всего звучал как слишком отрывистый и резкий, здесь оказался неожиданно мягок.

— О чем они поют? — спросила Таня.

— Не знаю, — задумчиво пожал он плечами, раздумывая совсем о другом.

И вдруг, уже не читая никаких мыслей, протянул руку и слегка обнял девушку, которая не стала кокетливо отстраняться, и говорить, что они друг друга знают еще очень недолго — и прочие глупости, которые положено говорить согласно ритуалу, а просто прижалась к нему. Стас легонько провел пальцами по ее щеке, слегка откинул челку.

— Давай не будем сегодня о грустном. Хватит с тебя переживаний.

— Давай, — немедленно согласилась Танечка.

— Я отключил мобилу. Вряд ли сегодня будут беспокоить.

— А если задание? — тревожно спросила она.

— Все задания — на потом, — усмехнулся Стас, и его улыбка получилась слегка мрачноватой — как мелодия «Лакримозы».

Стас отлично знал — не вызовут. Ни сегодня, ни завтра. В крайнем случае, поинтересуются для проформы, связывалась ли Танечка со своей подругой Ольгой, и что ответили на другом конце провода. Шеф разыгрывал большую многоходовку, в которой мнение рядового сотрудника С.В.А. во внимание не принималось. Оно просто не учитывалось. А мнение ведьмы Танечки Злотиной — тем более. Но некоторое число дней им все-таки подарили.

…Он и сам не представлял, что может быть способен на такую нежность. Нет, женщины до Тани у него были, и достаточно много. Если бы Стас пожелал, он смог бы стать самым настоящим дон-жуаном, — вот только не хотел он этого. Его увлекала работа, и, скорее, даже не работа — Служение. Именно так — Служение Тьме — с большой буквы.

А когда он догадался о том, что на самом деле представляет из себя С.В.А., было уже поздно менять хоть что-либо…

…Когда Таня принялась расстегивать пуговки на своей ужасной кофте, Стас неожиданно встал.

— Подожди секунду, — проговорил он, хотя девушка и так не собиралась никуда уходить.

Он подошел к окну и с непонятным остервенением задернул шторы. В комнате сгустились тени. Ерундовая это мера, конечно, — если соглядатаям шефа понадобится его контролировать, они все прекрасно разглядят — на то оно и магическое, это их зрение, будь оно неладно! А то, что за ним следят, он уже чувствовал — с той самой минуты, как заметил «хвост» за попуткой.