Александр Щербаков - Суд

- Частично - да. Но только подробности. Основные сведения он получил помимо меня.

- В том числе и сведения о вашей семье?

- Сведения о моей семье он получил от меня. Во время одного из дурацких периодов сотрудничества.

- Как вы думаете: почему он заинтересовался вашим сыном?

- Пусть он сам вам об этом скажет.

- Меня интересует ваша точка зрения.

- У меня одна точка зрения: если бы я мог, я помешал бы любым его опытам над людьми.

- А они здесь часто ведутся?

- По-моему, в "двадцатке" постоянно кто-то есть.

- Как вы узнали о том, что готовится опыт над вашим сыном?

- Он уже был здесь, когда мне сказала об этом Джамиля. Она подслушала разговор Ван Ваттапа и Нарга. Нарг получил на городской адрес газету со статьей Раффина, показал ее Ван Ваттапу и предложил отменить опыт. Ван Ваттап сказал, что это не их дело, пусть этим занимаются наверху. Джамиля утащила газету. Там были телефоны редакции. Я сказал, что в пансионате кончается кофе и надо съездить в город. Мне дали водителя, сам я машину водить не могу. В городе мне удалось отлучиться. Я добрался до телефона и попросил помочь мне набрать номер.

- Значит, вы обладали свободой передвижения?

- Ван Ваттап предупредил меня, что Бро исключен из жизни. При малейшем контакте с полицией мне грозила смерть. А я местных обычаев не знаю и мигом попался бы ей в руки.

- Что значит "исключен из жизни"? - удивился асессор.

- Расплодилось много мелкой нечисти, - пояснил О'Ши. - Законной управы на нее не сыщешь, и вот вам результат - негласный полицейский самосуд. Тех, с кем особенно надоедает возиться, "исключают из жизни" и предупреждают: "Еще раз попадешься - прикончим!" На это у полиции есть свои способы. Чем мучительней, тем безнаказанней. Реалия жизни. Видно, Бро кому-то здорово въелся в печенки.

- У меня нет ни документов, ни денег, - продолжал тощий. - Куда мне бежать? Кто мне поверит? Тут же выложат на стол досье Бро и сравнят отпечатки пальцев. И они сойдутся. Ван Ваттап и это предусмотрел. Нет, я конченый человек. Со мной все.

- Но вы же нашли помощника! Я говорю об этой женщине.

- О Джамиле? Она просто истеричка от отсутствия перспектив и с тягой к театральщине. Это не союзник.

- Она тоже прошла здесь какую-нибудь обработку?

- По-моему, нет. Но разве только здесь человеческие души наизнанку выворачивают?

- Как вы достали оружие?

- Автомат-то? Она сняла его со своего алтаря. Она выдумала себе дурацкую религию с алтарями и обрядами. Автомат там олицетворяет бога решений. Чушь и добровольное юродство.

- Из ваших слов следует, что вы не спешили помешать действиям Ван Ваттапа до тех пор, пока они не затронули вашего сына. Так ли это?

- Я готов был использовать любой разумный шанс, но его у меня не было. А когда дело дошло до Дроши, я не мог рассуждать и выбирать, я должен был действовать любой ценой, не подсчитывая шансов на успех.

- Понятно, - сказал асессор. - Давайте на этом пока прервемся если не возражаете.

- Возражаю, - ответил тощий. - Я вот что хочу сказать. Ван Ваттап виновен в преступлении против человечества. Я, Дрошка, другие люди - это все частности. Не нас, так других, какая ему разница! Выберемся мы отсюда или нет, неизвестно. Скорей всего не выберемся и помрем с голоду, до того как к нам пробьются. А если первыми сюда пробьются Ван-ваттаповы дружки и покровители, вы не хуже меня знаете, как они обойдутся с нами. Поэтому я требую суда над Ван Ваттапом. Немедленного и справедливого суда. Нас мало, мы должны быть вместе. Ни на день, ни на час я с Ван Ваттапом вместе не буду. Вы должны выбрать: или я с вами, или он. И не умалчивать, не юлить, а сказать об этом мне и ему в лицо.

- Око за око и зуб за зуб! - воскликнул О'Ши, стрекоча на машинке.

- Насколько я понимаю, нет, - растягивая слова, сказал асессор. Речь идет не о личной мести, а о принципиальном осуждении образа мыслей и действий. Я правильно понял?

- Не знаю. Понимайте как хотите, - ответил тощий.

- Я скажу так, - отозвался О'Ши. - По-моему, этот человек прав. Мы не можем отклонить его претензий, заявив, что не хотим быть участниками самосуда. Среди нас есть официальный правительственный чиновник. Я имею в виду шерифа. По вашим законам, если в отсутствие судьи среди населения возникает необходимость в срочном разбирательстве, любой присутствующий на месте правительственный служащий обязан принять на себя судейские функции. Не назову вам параграфа и статьи, их назовет вам Хадбалла, он обязан это знать. Вот мы и есть население, а шериф - тот самый служащий, который обязан стать судьей. Требование допрашиваемого законно, и я, как гражданин, буду настаивать на его исполнении.