Дмитрий Щербинин - Счастье

- Нет, нет - я, все-таки, позову. У тебя голос такой, будто ты умираешь...

- Нет, не говори так... Умирать страшно... Здесь так темно... Я ничего-ничего не вижу; только темные контуры, все расплывается, все дрожит... Ведь ты же где-то совсем рядом - пожалуйста, поддержи меня - мне страшно уходить в неизвестность. Я не знаю, что ждет меня там...

И тут отчетливо, прямо рядом с ним, раздались ее пронзительные рыданья ; и он в этом темном полузабытьи настолько был уверен, что вот она действительно стоит рядом с ним, что даже и почувствовал ее теплое, ласковое дыханье; даже показалось ему, что и очи ее нежные перед собою видит; и настолько был уверен, что сейчас вот она поддержит его, поможет, что стал оседать - она же слышала каждое его движение, каждое дыхание, и вот теперь вскрикнула в мучении, и стала звонить в двери соседей, она кричала, звала на помощь, и уже раскрывались те двери, слышались шаги, встревоженный голоса.

Ну а Виталий уже полностью опустился на пол, лежал, слушал; ему было хорошо - нынешние его ощущения были сходны с теми, которые он испытывал, когда слушал Музыку. В дверь застучали, загремели какие-то совершенно незнакомые голоса, но это было уже не важно - среди них, был и ЕЕ голос, только ЕЕ и слышал Виталий. Потом удары в дверь усилились, ну а дальнейшего он уже совершенно не помнил...

* * *

После мрака Виталий очнулся в просторной, светлых тонов комнате; была и мебель, стояла какая-то электронная техника; вымытые окна были распахнуты настежь, и прямо за ними шелестела пышной кроной белоствольная береза, одна из веток даже свешивалась через подоконник в комнату.

Перед его кроватью сидела на кресле та самая девушка, она держала его руку, и нежно улыбалась, очи ее были немного уставшими - видно какое-то время, в заботах об Виталии, она совсем позабыла, что такое сон. Теперь, увидев что он очнулся, она даже вскрикнула, поднесла его ладонь к губам, несколько раз поцеловала, улыбнулась и... заплакала.

- Ты красива, когда по твоим щекам текут слезы... - прошептал Виталий. Так чувства твои более искрении... А теперь - перережь мне вены, перережь и себе - держи меня за руку. Мы умрем вместе, там за пределами... Ты только должна пообещать, что ты будешь петь, что будет Музыка...

- Что ты такое говоришь? Виталий?! Ты плохо себя чувствуешь?! Ты еще болен?!..

- Что же дальше?

- Что?..

- Что же дальше?! Вот ты сейчас сидишь, целуешь; ну а что будет дальше?! Здесь же пусто! Здесь так пусто!..

- Я не понимаю...

- Чувств искренних нет! Трясина!.. Понимаешь - гниль, болото ненавистное! Воротит от всего этого! Зачем этот свет, береза, мебель, техника - зачем я это вижу - мне это не о чем не говорит, это чуждо моему сердцу...

- Милый...

- Какой же, милый?! Я ошибся в тебе - надо же так - на одно мгновенье поверил, что ты - это Она. Ну ничего-ничего - не удалось, ведьма! Убирайся! Хочешь овладеть мною!.. Чтобы я забыл про Нее, чтобы стал частью вашей суеты ненавистной... Нет, нет, нет...

- Стихи...

- А-а-а!!! Стихи!!! Вот оно что - стихи! Да лучше бы я их и не писал вовсе! Узнала - книжечку увидела и полюбила...

- Но ведь в них вся душа твоя! То что ты мог бы сказать языком - сказал пером. Я тебя выслушала...

- И полюбила?!

- Да - полюбила! Люблю! Люблю тебя всей душою! Позволь мне остаться с тобою; позволь разделить твою боль и твою радость, позволь стать твоей помощницей, или, если захочешь, рабою...

- В-О-Н!!!

- Почему такая жестокость?

- В-О-О-Н!!!!

- Я же душу тебе открыла...

- В-О-О-О-Н!!!!!!

- Да, я уйду, я уйду...

По щекам девушки катились слезы, и каждый, кто взглянул бы на нее, сразу бы понял, что боль ее непритворна, что она испытывает муку адскую, что сейчас и смерть ей мила, лишь бы только избавиться от этого надрыва. Однако, Виталий не видел ее, так как от последнего вопля - вопля от которого смолкли разговоры на улице, от которого весь дом замер, стал прислушиваться, а кто-то даже начал звонить в милицию - от этого вопля он сорвал голосовые связки, и теперь перегнулся в кровати, и кашлял, кашлял, кашлял... Девушка все-таки еще нашла в себе силы, чтобы взять стакан с водою, подать ему, однако стакан он выбил, и змеею ядовитой, разъяренной зашипел:

- Убирайся прочь, ты... Убирайся!.. Влюбилась в мою известность!.. Книжку мне за автографом сует!.. Да знаешь где твое место?!.. Вот и иди туда!!!.. А мне... Мне Музыку!!! Я же в АДУ! В АДУ Я БЕЗ ЭТОЙ МУЗЫКИ!!!..

Девушка ничего больше не говорила, но при этих его словах так побледнела, что, казалось, ей отказало сердце, что сейчас вот она упадет замертво. Но нет - она еще была жива, она, пошатываясь, вылетела из комнаты, хлопнула дверью.