Андрэ НОРТОН - ОПАСНЫЙ СПУТНИК

Хотя она держалась со своими сверстниками не полностью особняком, как раньше, но и не стала она и полностью родственной Алисе или Вензи из убежища. Когда я спросила ее во второй раз:

– Ты сделаешь это, Бартаре? Ты ведь знаешь о мире фольков намного больше, чем мы…

– С чего бы? – резко спросила она.

– Потому что это знание, а любое знание следует сохранять для будущего. – Я выдала ей кредо Лазка Волька, которое он внушал мне с детства.

– Они думают, это выдумка. – Она жестом обозначила местных жителей. – Многим хочется верить, что этого на самом деле не было. И через некоторое время так и произойдет, это будет всего лишь странная сказка рассказ. Кому вообще нужна твоя запись? Твой Лазк Вольк никогда ее не услышит. Он, наверное, умер уже давно.

– Это не важно. Но я могу тебя только попросить, Бартаре, заставить тебя я не могу.

И тут маска, которую она носила, окончательно раскололась.

– Она больше не придет, – шепотом сказала Бартаре. – Она никогда больше не придет!

– Мелуза? – Но мне и не нужно было подтверждение. Я знала, о ком она говорит.

– Она… Она сказала, что мне не добраться до нее, там, на холме, и я не добралась. Так что я никогда и не была для Нее настоящей дочерью – вообще никогда! – Слова вырывались все быстрее и быстрее. – Раньше у меня всегда была Она – а теперь у меня нет никого!

– У тебя есть я, Бартаре, правда, у тебя есть я. – Я предложила ей все, что могла.

Она покачала головой.

– Ты этого хочешь, Килда, дать мне что-нибудь, потому что тебе меня жалко, потому что ты чувствуешь, что должна обо мне заботиться. Но тебе нечего мне дать. Ты – это ты, а я – это я, и мы слишком разные.

Она выражала в словах то, что я всегда чувствовала.

– Нет. Она не вернется, Килда. Я уже слишком много забыла. Я лежу ночью с открытыми глазами и пытаюсь вспомнить слова заклинания и что я делала, чтобы вызвать то или другое. Но они ускользают от меня. И очень скоро это и для меня станет только выдумкой. Когда это время придет, я надеюсь, мне будет уже все равно. И ведь это самое худшее, Килда, – надеяться, что мне будет все равно.

Она взяла меня за руку.

– Но не проси меня записывать это, Килда, потому что если я это сделаю, то, может быть, потом однажды мне захочется прочитать. И я кое-что вспомню, но никогда не вспомню всего, никогда!

Я понимала ее. Выбор Бартаре сделан, раз уж в сером мире за нее его сделали другие. Если она и отбросит в сторону все, что это для нее значило, то сейчас. Так что я никогда не просила ее сделать запись, хотя, согласись она, архив многим бы обогатился. Я думала о том, какое удовольствие это доставило бы Лазку Вольку… Но, как она правильно заметила, он уже никогда не может это прочитать.

С того дня Бартаре все больше и больше походила на других детей; может, поначалу она намеренно пыталась этого добиться. Но вскоре явное напряжение в этих попытках прошло. Ее былая невидимая спутница давно исчезла.

Нет, не Оомарк и не Бартаре не смогли полностью вписаться в жизнь крошечной колонии Дилана. Не смогла – я. Оказавшись выкинутой из жизни больше чем на пятьдесят лет, я так и не смогла наверстать их, хотя искренне верила, что, как и Бартаре, изо всех сил стараюсь вписаться в общество, членом которого теперь была. Я думала, что когда вернусь из серого мира, все будет в порядке. Но теперь поняла, что ошибалась.

Вейджил привлек меня в качестве специалиста по записям для сохранения в порту официальных данных. Если колония не выживет (а над нами всегда тенью висела угроза, что неожиданная эпидемия, нападение или какое-то стихийное бедствие сметут нас с лица земли), то наши останутся для грядущих поколений. Но эта деятельность не занимала все мое время.

Как за незамужней женщиной, за мной ухаживали и настаивали на браке пятеро холостых мужчин колонии. И я знала, что рано или поздно мне придется повторить судьбу остальных представительниц моего пола на Дилане – муж, дети, узкая тропинка возможного будущего. А с этим я еще не могла смириться. Я всеми силами стремилась оттянуть необходимость принятия окончательного решения.

А Джорс в это время работал на своем корабле. Топливных элементов на складах было хоть отбавляй, но все они предназначались для военных кораблей. Это означало, что понадобится много времени и мастерства, чтобы переделать под них намного меньшее исследовательское судно. Ему предоставляли любую помощь, какой только располагала колония, потому что они видели в нем свой последний шанс установить внепланетный контакт. Как Вейджил и говорил нам, большинство колонии принимало вещи, как они были, оставили надежды на межзвездные контакты и тратили силы, чтобы как можно лучше обустроить то, что их окружает. Но были и другие, не смирившиеся. Кьюри, начавший с попытки подраться с Косгро, стал его самым преданным помощником. Я предполагала, что смотритель рассчитывает оказаться в корабле, когда тот поднимется в воздух.