Андрэ НОРТОН - ОПАСНЫЙ СПУТНИК

– Что… что ты хочешь сказать?

– Что некоторые из тех, кто отправился в серый мир, или кого туда забрали, вернулись обратно через – как им казалось – день, месяц, а, может быть, год. Но когда они снова возвращались в свои родные места, выяснялось, что прошли года или столетия.

– Нет! – Это казалось выше моего понимания. Я закрыла глаза, отказываясь смотреть на опустошение вокруг меня, отказываясь верить, что все это – действительно дело времени, и что нас многие годы считают пропавшими.

Потом он немного отстранился, сильно надавив мне руками на плечи. Он даже немного встряхнул меня, будто стараясь обратить на себя все мое внимание; я через силу открыла глаза и встретила его спокойный проницательный взгляд.

– Килда, когда ты попала в этот серый мир – какая была дата? Не планетного времени, а галактического.

– Это был… 2422 год После Посадки…

– 2422 год, – повторил он. – Но, Килда, когда я здесь приземлился, был 2301 год После Посадки.

– На сто двадцать один год раньше! Не верю! – Мне хотелось отрицать это, я на такое была не согласна! И все же, оглядевшись, увидела, что доказательства очевидны. Я снова со страхом встретила его взгляд. – А… а какой год может быть сейчас? Как долго?…

– Здесь этого уж точно не выяснишь. Надо добраться до какого-нибудь поселения.

– Ближайшее очень далеко отсюда. – Я провела языком по неожиданно высохшим губам. – Без флиттера до Тамлина не доберешься.

– Но не с моим кораблем, – возразил он. – Даже сто двадцать лет не смогут повлиять на судно первооткрывателя. Пошли.

Я охотно приняла его предложение. Чем скорее я покину это место, тем лучше, пока не привыкну к мысли, что время – наш враг. Но я видела, что Косгро был молодым человеком – конечно, усталым и истощенным, но молодым. И дети – они тоже остались такими же, какими были, когда мы прошли сквозь врата. Моя собственная кожа была гладкой – на ней не было следов старения. Я провела кончиками пальцев по лицу. Полной уверенности не было, но на ощупь кожа была такой же гладкой и без глубоких морщин, – как на руках.

– Куда мы идем?

– Обратно… туда…

– Килда, где флиттеры? Почему все разрушено? – вмешался Оомарк. – Я хочу поехать домой.

Бартаре налетела на него:

– Нет никаких флиттеров, а может, и города тоже нет, – пронзительно закричала она. – Все исчезло – все, все! Вы хотели вернуться? Так смотрите, что из этого вышло!

– Прекрати! – В первый раз за долгое время я заговорила с ней резко. – Мы ни в чем не уверены, Бартаре. Оомарк, мы пойдем на корабль Косгро. В нем или в разведческом флиттере он отвезет нас в Тамлин.

И хотя все мы ускорили шаг, ведь всем хотелось побыстрее попасть на корабль, мы его так и не нашли. Вместо этого мы вышли на открытое место, и там Косгро резко остановился, оглядываясь вокруг, очевидно в поисках ориентиров. Когда он повернулся ко мне и заговорил, его голос был мрачным и пустым.

– Исчез.

– Я знаю. Он в парке музея в Тамлине.

Мы оба уставились на Оомарка.

– Что? Откуда ты знаешь? – хором спросили мы.

– Потому что когда джентльхомо Ларгрейс вез нас сюда, он по дороге рассказал о таинственном корабле. Когда поселенцы только прибыли, они нашли здесь брошенное разведывательное судно. Оно тут было уже давно, потому что было такой разновидности, какой они никогда не видели. Но о нем так ничего и не выяснили – оно было заперто. Так что в конце концов его перевезли в город в музей. Он обещал взять нас посмотреть на него во время следующей экскурсии.

– Если это в городе, придется идти туда пешком.

– Как? У нас нет припасов, а это долгий путь по незаселенной местности до ближайшего землевладения – если землевладения еще есть.

– А разве у нас сейчас есть выбор? – спросил он, и я знала, что он прав. Выбора не было – разве что остаться здесь и умереть на месте. А какими бы усталыми мы ни были, конец – это был не наш выбор.

Остаток этого кошмарного путешествия превзошел все, с чем мы сталкивались в сером мире. Не то чтобы нам угрожали чудовища из тумана, но голод не оставлял нас ни на секунду. Косгро применял свою подготовку на выживание, и только благодаря его умениям мы остались живы.

Мы жили мясом животных, которых он ловил в ловушки, убивал метким попаданием камня или ударом палки. Он сражался с животными и птицами за ягоды – почти иссохшие ягоды. Лохмотья нашей прежней одежды превратились в тряпки, которые уже не закрывали наших тел, и мы носили очень непрочные заменители одежды из травы и тростника. Ноги все сильнее и сильнее болели, а потом постепенно становились все более и более огрубелыми; в отношении времени мы только подсчитывали дни с того момента, как нашли развалины станции.