Николай Шмелёв - Кронос

— Всё утилизируется в мощный энергетический аккумулятор — про запас. Тоже, кстати, разработка лаборатории.

Утром Крон поднял всех раньше обычного. Если в будние дни каждый вставал, когда хотел, то сейчас народ пришлось будить:

— Вставайте. Надо спешить!

Ускоренным шагом, группа направилась в открывшуюся щель, настолько узкую, что пролезать пришлось с большим трудом. Открывшаяся картина, подсвеченная фонарями, никого не удивила, кроме Деда, обречённо ворчащего про превратности судьбы:

— Опять подземелья! Опять сырость!

— А ты что ожидал здесь увидеть, — не выдержав, огрызнулся Доцент, — приёмные покои французской королевы? Или коридор Тауэра?

Через некоторое время проход вывел к «огненному озеру», которое заставило Почтальона оживиться:

— Давно не видел эти берега. Какая встреча!

Товарищи ускоренным шагом, что означает, почти бегом, ломанулись прочь от удушливого смрада, исходящего от кипящей лавы, пока не добрались до знакомой залы. Наина встретила их у входа, как всегда, таинственно улыбаясь, но сейчас в её облике было что-то неуловимое и незнакомое, пока до всех не дошло, что она была одета в необычное платье, а на её груди поблёскивало роскошное бриллиантовое колье. Кто разинул рот, кто почесал затылок…

— Не сомневался! — злорадным шёпотом, чтобы не услышал Крон, выдавил из себя сарказм Комбат. — Не сомневался…

Он хотел отпустить вслух ещё какую-нибудь гадость, но на ум ничего не приходило, кроме осознания того, что в облике обстановки, так же произошли неуловимые изменения, недоступные для понимания. «Может быть, мне всё это уже мерещится, — рассуждал он, — и мы сами изменились на ментальном уровне, недоступном для понимания? Пусть эта аксиома избита, но факт остаётся фактом — всё, рано или поздно, должно подвергнуться переменам. Сказать о том, что произошла какая-то сумятица, не приходилось, но в движениях членов группы наметилась чётко выраженная хаотичность. Подобную ситуацию можно наблюдать на вокзале, когда одни ищут встречающих, а другие наталкиваются на них, пытаясь забраться в отправляющийся поезд».

Сталкеры, кто бочком, а кто ускоренным шагом, прошмыгнули в банкетный зал и уже там, приходя в себя, не спеша разбирали поклажу. Кащей извлёк на свет двадцать килограмм балыка, с которым, почему-то не захотел расстаться на берегу.

— И не лень тебе было, такую тягу переть? — выразил Сутулый общее мнение. — В агрегате есть данные, для производства этого продукта!

— Не хочется жевать чужие сапоги, — ответил Кащей, мысля по старинке и не желая приобщаться к научно-техническому прогрессу.

Компания, расположившаяся за столом, старалась не думать о происшедшем за последнее время. Такие мысли отгонялись прочь, возвращаемые вплавь потоком горячительной жидкости. Помахивая руками в знак приветствия, если это понятие применимо к бестелесным образам, изгнанные снова занимали свои места, пытаясь вмешаться в процессы осмысления предшествующих событий. Наина оставила сталкеров располагаться, а сама исчезла, в одном из бесконечных коридорах лабиринта по своим, одной ей ведомым, делам.

— Видели, в каком виде она вышла? — загадочно произнёс Почтальон, сделав, при этом, такое умное лицо, что позавидовал бы даже академик, зачитывающий доклад на симпозиуме физиков-ядерщиков.

— В каком? — насторожился Крон.

— Во! — сделал характерный жест руками, предыдущий оратор, которые определяли параметры королевского статуса.

— Ясно! — заступился Крон за Наину. — Выйди она голой, то у вас этот факт не вызвал бы никаких подозрений, или, по меньшей мере — не удивил. Спросите ещё, почему без штанов!

— Ну, и почему? — осведомился Комбат, от имени всего коллектива.

— Потому что это не азиатская мода, в которой платье носится вместе с шароварами.

— А мнение заинтересованных лиц, собранием не учитывается! — осадил его Дед.

— А какое колье! — не унимался Почтальон. — Я, лично, почувствовал себя рядом с ней грязным оборванцем, только что вернувшимся с помойки и, по всему была заметна крайняя неудача, в этой вылазке на свалку.

— Да, колье, что надо! — подтвердил Кащей. — У нас такого нет.

— Лично для тебя, в качестве компенсации за съеденный сапог, я попрошу у неё черевички, — язвительно заверил Крон. — И не говори, что не налезут. В них ты смело можешь пойти в «Голубой пряник».

Товарищи, между делом, вспомнили ещё кучу всевозможных мелочей, смакуя подробности со всех сторон, что уже начинало надоедать.