— Наверное.
Мерси высвободилась из дружеских объятий Салли и встала, вытирая глаза. Красные, как и нос. А щеки прямо-таки полыхали алым.
— Можно мне немного отдохнуть, капитан Салли? Просто полежать немного у себя в перерыве?
Капитан осталась сидеть, скрестив руки на груди.
— Отдыхай сколько потребуется. Я скажу Полу Форксу, чтобы принес тебе поесть. И попрошу Анни не тревожить тебя.
— Спасибо, капитан Салли.
Мерси и не вспомнила о товарке, живущей с ней в одной комнате, но мысль о том, что пришлось бы объяснять ей что-то, оказалась невыносима. Только не сейчас, когда мир так странно затуманился, а в горле застрял оцепеневший крик.
Она медленно зашагала к дому, превращенному в госпиталь, не отрывая взгляда от земли и собственных ног. Кто-то сказал: «Доброе утро, сестра Мерси», но она не ответила. Собственно, она едва расслышала приветствие.
Скользя рукой по стене, чтобы за пеленой непролитых слез не сбиться с дороги, она отыскала на первом этаже палату, за которой располагалась лестница. Два слова крутились сейчас в ее голове: «вдова» и «наверх». Пытаясь игнорировать первое, она уцепилась за второе. Да. Надо подняться наверх, в свою каморку в мансарде.
— Сестра! — окликнул ее мужской голос. Хотя прозвучало, скорее, что-то вроде «Сета». — Сестра Мерси?
Не отрывая ладони от стены и уже встав на первую ступеньку, она застыла.
— Сестра Мерси, вы нашли мои часы?
Вопрос на миг привел ее в недоумение; она посмотрела на человека, заговорившего с ней, и увидела рядового Хью Мортона, поднявшего к ней разбитое, но лучащееся оптимизмом лицо.
— Вы обещали, что найдете мои часы. Они ведь не смылись совсем, правда?
— Нет, — выдохнула она. — Не смылись.
Он улыбнулся так широко, что лицо расплылось идеальным кругом, присел на койке, тряхнул головой и потер глаз костяшками пальцев.
— Вы нашли их?
— Нашла, да. Вот, — сказала она, шаря в кармане передника. Вытащив часы, она подержала их мгновение, глядя, как льющийся из окна солнечный свет дарит меди тусклое сияние. — Нашла. Они в порядке.
Костлявая рука потянулась к ней, и девушка уронила часы на ждущую ладонь. Солдат тут же принялся крутить их так и сяк, не преминув поинтересоваться:
— Никто не постирал их, ничего такого?
— Никто не постирал их, ничего такого. Они все еще отлично тикают.
— Спасибо, сестра Мерси!
— На здоровье, — пробормотала она, хотя уже повернулась обратно к лестнице и принялась взбираться по ней, очень медленно, ступенька за ступенькой, словно ноги ее были налиты свинцом.
Если бы могла, Мерси Линч и второй перерыв провела бы в одиночестве, сидя в изножье своей узкой кровати и перечитывая письма, которые посылал Филипп, когда еще мог писать их. Однако госпиталь — не то место, где можно не торопясь предаваться горю.
К обеду все уже знали, что она стала вдовой.
И только капитан Салли знала, что она стала вдовой янки.
Впрочем, будет ли иметь хоть какое-то значение, если об этом станет известно всем? В Кентукки все так перемешано: голубая трава и серые небеса, разделенные лишь горизонтом. В Вирджинии почти то же самое, и она подозревала, что в Вашингтонском госпитале, куда привозят раненых мальчиков в синем, можно найти тому массу доказательств. Вдоль всех границ люди сражаются по обе стороны.
Филипп дрался за Кентукки, не за Союз. Он дрался, потому что на ферму его отца напали южане и сожгли ее; точно так же, как родной брат Мерси сражался за Вирджинию, а не за Конфедерацию, потому что их семейную ферму за последние десять лет дважды сжигали янки.
Каждый, в конечном счете, бился за свой дом. Или по крайней мере, так виделось ей. Если кто-то где-то еще сражается за права штатов, или отмену рабства, или еще что-нибудь этакое, почему об этом больше не слышно? Первые пять-шесть лет про это еще говорили.
Но после двадцати?
Мерси была еще малышкой, когда прогремели первые выстрелы у форта Самтер [5] 12–13 апреля 1861 г. в реальности — блокада, бомбардировка и взятие форта Самтер около города Чарльстон, штат Южная Каролина. Это событие послужило формальным предлогом для начала Гражданской войны в США.
и началась война. И сколько она себя помнит, мир вокруг представлял собой неимоверных размеров обмен обидами, скорее личными, чем политическими. Но возможно, она просто слишком пристально наблюдала за всем этим последние четырнадцать месяцев, работая в Робертсоновском госпитале, где они иногда лечили и одного-двух янки, если те оказались не в том месте в неудачное время, особенно живя на границе. И не исключено, что такой янки был родственником, кузеном или вроде того кому-то, лежащему на соседней койке.
Читать дальше