Андрей Кокоулин - Фотография на память

— В альтернативное. Где дом и не горел.

— Нет, — качнул головой Вадим. — Не хочу.

— Да, это проблема. Если произойдет замещение, то еще ладно. Альтернативного меня, скажем, выдавит в третий мир. Тогда хоть какой-то баланс. Потому что третьего выдавит в четвертый, четвертого — в пятый, и так по кругу до исходного. А если я стану вторым Александром в этом мире? Неприкаянным двойником?

— А я бы не против, — сказала Вика. — Представляете, встречусь сама с собой…

— И будут две оторвы, — хмыкнул Александр.

— А вот и нет! Мы бы дружили. Мы бы…

Вика осеклась — ей, наверное, подумалось, что альтернативную Вику перед прыжком некому бы было остановить.

— Так что "мы бы"? — весело спросил Александр.

— Ничего, блин! — резко ответила отцу Вика.

Александр поиграл желваками, но при Вадиме устраивать дочери головомойку не стал. Сощурился, включил радио.

На небольшой скорости они пылили по грунтовке еще час.

Вадим боролся со сладостью на зубах и дремотой. Задумчивая Вика, подобрав ноги, смотрела в боковое окно. Деревеньки провожали их перечеркнутыми названиями: Коровино, Пушная Горка, Семеновка.

В груди у Вадима медленно разгоралось беспокойство. Он разглядывал небо над дорогой, над деревьями, выискивая на закипающей облаками сини дымный след пожара. Не было. Слава Богу, не было еще.

— Скоро уже, — сказал Александр.

С первыми каплями дождя они подъехали к Лесково.

Щит Вадим узнал сразу. По "…сково". По загнутому нижнему углу. Прячущаяся за щитом колонка тоже была как на фотографии: пыльная, ржавая, с выдолбленным водой углублением у основания.

"Мазда" сползла на обочину, правым крылом подмяв густые заросли крапивы.

— А вот и дом, — сказала Вика.

Капли усеяли лобовое стекло, и Александр включил "дворники".

Дом был обшит "вагонкой", покрашенной в зеленый цвет. Ряд узких окон, шиферная крыша, дощатая дверь, крыльцо.

Прямоугольник почтового ящика.

В стороне, за низеньким забором — навес с поленницей и выглядывающая из смородиновых кустов будка сортира.

"Дворники" размазывали влагу по стеклу, и дом, казалось, всякий раз с их движением вырастал заново, четким, вещественным, не горевшим.

— Ну что, будем сидеть пока? — спросил Александр.

— Может, дождем потушит? — притиснулась к передним сиденьям Вика.

— Да какой тут дождь. Через полчаса кончится. Облака светлые.

По дороге впереди везли флягу на тачке. Промчался мальчишка на велосипеде. Женщина, придерживая платок, прошла в направлении продуктового магазина.

— Извини, Вадим, — признался Александр, — дураком себя чувствую. Не в упрек. Как-то вот со стороны…

Он дернул плечом.

Вика сзади опустила боковое стекло на полную. Стали слышны шорох дождя, собачий лай, громыхание фляги.

— Я думаю, надо просто подождать, — сказал Вадим.

В доме зажглось окошко. Дальше по улице осветился фонарный столб.

Пожилой мужчина, слегка покачиваясь, прошел мимо автомобиля, схватился за забор, кое-как добрел до калитки. Скрылся.

— Эй, вы перекусывать будете? — спросила Вика.

— Давай.

Александр принял из ее рук пакет.

— Мне только попить, — сказал Вадим и получил полулитровую бутылку минеральной воды.

— А я, как хотите, но ударю по пирогу, — сказал Александр.

Он остановил "дворники".

Тренькало радио. Крапал дождь. Вокруг темнело, несмотря на то, что до вечера было еще далеко. За стеклом перед Вадимом подрагивали мокрые крапивные листья.

Вика жевала "марс". Ее отец отламывал куски от пирога и запивал их соком.

— Вкуснота!

— Эй! — Какая-то старуха остановилась рядом. — Вы что здесь делаете?

— Отдыхаем.

Александр приоткрыл дверцу. Старуха заглянула в салон.

— Отдыхаете? — неуверенно произнесла она.

Морщинистый рот сложился подковкой. Глаза в несколько секунд зафиксировали наши лица. Не пьяные, не бандиты. Девчонка не связана. Может и не врут, мало ли.

— Ну, отдыхайте, отдыхайте.

Старуха, отойдя, махнула рукой. Заковыляла, припадая на левую ногу, в кофте, в простенькой юбке, с непокрытой седой головой.

— Ну, первую проверку прошли, — сказал Александр.

Вадим отвернулся.

Мама, наверное, также ковыляла к своему домику. Урод! Хомяк! Хомяк и урод. Что ж ты раньше-то…

Кругом виноват. И перед Алькой. И перед родитеями. Стыдно. Помирать собрался. Жизни хватит исправить?

— Пап, я выйду? — спросила Вика.

— Куда?

— В кустики!

— Зонт возьми. Вымокнешь.

— Да блин, зачем? — Вика выскочила наружу, но не преминула язвительно добавить: — Представь, пап, я в кустиках с зонтиком. Ага?