Татьяна Добрусина - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05

(Этот раздел написан под редакцией Г. Ф. Спенсера на основе магнитофонных записей д-ра Остина, сделанных им за несколько месяцев до исчезновения.)

В такой запутанной истории, как эта, нет определенной начальной точки, так что вряд ли я смогу последовать совету полковника Спенсера: «Начни сначала и продолжай до конца». Как раз с самого начала события тяготели к бессвязности. Пожалуй, лучше всего просто рассказать мой вариант истории борьбы с паразитами сознания, а остальное я оставлю на суд историков.

Лично моя история началась в тот самый день 20 декабря 1994 года, когда я вернулся домой после собрания в Мидлсексском Археологическом Обществе, где я прочел лекцию о древних цивилизациях Малой Азии. Вечер получился живым и вдохновляющим — нет большего удовольствия, чем выступать на темы, близкие твоему сердцу, да еще и перед внимательной аудиторией. Добавьте к этому прекрасный ужин, завершившийся превосходным кларетом урожая 1980 года, и вы поймете, в каком приподнятом настроении я возвращался в свою квартиру в Ковент-Гарден.

Зайдя в прихожую, я услышал сигнал телескрина, однако едва я подошел к нему, как сигнал прекратился. Включив блок, фиксирующий звонки, я обнаружил, что звонили из Хемпстеда, а по цифровому коду абонента догадался, что это был Карел Вайсман. 23.45 —поздновато, да и спать очень хочется — я решил перезвонить ему с утра, однако, раздеваясь перед сном, я почувствовал себя неуютно. Мы с Карелом очень старые друзья, и он частенько названивал мне в позднее время — просил найти для него что-нибудь в Британском Музее, где я нередко провожу свое утро. Но сейчас какая-то неясная внутренняя тревога не давала мне покоя; я подошел в халате к телескрину и набрал его номер. Ответа долго не было. Я уже было собрался дать отбой, как на экране появилось лицо его секретаря:

— Вы слышали новость?

— Какую? — спросил я в ответ.

— Доктор Вайсман мертв.

Я настолько был ошеломлен, что пришлось присесть. Собрав остатки разбегающихся мыслей, я спросил:

— Откуда же я мог слышать?

— Об этом сообщили все вечерние газеты.

Я сказал, что только вошел в дом.

— Да я вижу, — ответил он. — Я весь вечер пытался дозвониться к вам. Вы не могли бы приехать к нам прямо сейчас?

— Но зачем? Чем я могу помочь? Кстати, как самочувствие миссис Вайсман?

— Она до сих пор в шоке.

— Да как же это случилось?

Бомгарт ответил, не меняя выражения лица:

— Он покончил с собой.

Помню, что я тупо смотрел на него несколько секунд, а затем взорвался:

— Что за чушь?! Это же невозможно!

— К сожалению, в этом нет никаких сомнений. Пожалуйста, приезжайте поскорей.

Он собрался отключить контакт. Я заорал:

— Вы что, с ума меня решили свести? Да что там произошло наконец?!

— Он принял яд. Это все, что я знаю. Но в письме он велел связаться с вами как можно быстрей, так что приезжайте. Мы все очень устали.

Я вызвал геликэб и принялся одеваться, поминутно повторяя в оцепении, что этого не может быть. Карела Вайсмана я знал лет тридцать еще со студенческих дней в Уппсале [2] Университетский город в Швеции. . Он был во всех отношениях замечательным человеком — умным, проницательным, терпеливым, обладал огромной энергией и подвижностью. Этого не может быть. Такой человек никогда не пойдет на самоубийство. О да, я, конечно, слышал, что мировая статистика самоубийств увеличилась с середины века в пятьдесят раз и что иногда с собой кончают люди, от которых этого совсем не ждешь. Однако известие о том, что Карел Вайсман покончил жизнь самоубийством, равносильно сообщению о том, один плюс один равно трем. В этом человеке не было ни единого атома саморазрушения. При любых обстоятельствах он был меньше всего неврастеником и наиболее целостной личностью из всех, кого я знал.

Интересно, могло ли это быть убийством? А вдруг его убил агент Организации Центральноазиатских сил? Мне приходилось слышать и не такое — во второй половине восьмидесятых годов политическое убийство превратилось в точную науку. Вспомним гибель Хаммельмана и Фуллера — пример того, что даже ученые, работающие в сверхсекретных условиях, не могут чувствовать себя в безопасности. Однако Карел — психолог, и, насколько я знаю, он никоим образом не был связан с правительством. Основные его доходы поступали от огромной промышленной корпорации, которая платила ему за разработку способов борьбы с конвейерным неврозом [3] Нервное расстройство, связанное с монотонной работой. и за исследования в области общего подъема производительности.