Делия Шерман - Сверхновая американская фантастика, 1995 № 3

К семи часам вечера мисс Карстэрс потеряла надежду. Склонившись над существом, она ущипнула ногтями его зеленое предплечье, следя за его лицом: не выразит ли оно боли.

Но широкий рот остался неподвижным, перепончатые уши не шелохнулись. По всей видимости оно все-таки уже мертво. Кажется, ей придется удовольствоваться вскрытием и пора приниматься за это занятие.

Она разложила свои скальпели, хирургическую пилу, потом позвонила слугам, чтобы те вынули животное из бассейна и перенесли его на хирургический стол.

— Осторожно, ну осторожно же! — в волнении предостерегала мисс Карстэрс Стефана и Джона, которые с трудом справлялись со скользким грузом, и всплеснула руками, когда они уронили его вниз животом на каменный край бассейна. Внезапно существо с шумом выпустило воздух и содрогнулось, словно от электрического разряда. Затем оно откинулось обратно в бассейн, с ловкостью угря перевернулось под водой и уставилось на мисс Карстэрс с дна, быстро помахивая перепончатыми «ушами» и разевая рот. Слуги же, спотыкаясь и оскальзываясь, в панике бросились вон.

Дрожа от волнения, мисс Карстэрс перегнулась через край бассейна, всматриваясь в свое приобретение. В свою очередь, чудище, прогоняя воду через рот, разглядывало ее.

Бахрома перед ушами ритмично колыхалась — мисс Карстэрс ощутила законную гордость естествоиспытателя. Существо имело жабры наряду с легкими, ее гипотеза подтвердилась.

По чудищу прошла волнообразная дрожь, от гребня до хвоста, и оно метнулось из одного конца бассейна в другой, плеснув водой на платье мисс Карстэрс. Ученая леди отскочила и отряхнула юбку, когда она подняла голову, чудище смотрело на нее через борт бассейна своими молочно-голубыми, глубоко посаженными глазами, умными и печальными, как у побитой собаки.

Мисс Карстэрс невольно улыбнулась, но тут же поспешила снова нахмурить брови. Ведь по теории мистера Дарвина, для большинства низших видов улыбка — это лишь оскал зубов, знак агрессивный, а не дружеский. Даже если чудище было антропоморфным, чем-то вроде океанической человекоподобной обезьяны, то оно могло принять ее доброжелательную улыбку за зловещий акулий оскал. Интересно, относится ли чудище к млекопитающим, рыбам или амфибиям? А может быть, к рептилиям? Принадлежит ли оно к уже определенному биологическому роду, или же оно само по себе является отдельным родом?

Надо бы перечитать «Изучение рыб» Гюнтера и труды Дж. И. Грея о тюленях.

Пока мисс Карстэрс пыталась найти для существа место на биологической лестнице, оно, очевидно, тоже делало какие-то выводы относительно мисс Карстэрс, не отрывая взгляда своих неподвижных перламутровых глаз, и мисс Карстэрс вдруг показалось, что она слышит — нет, даже скорее ощущает — будто волны во время быстрого отлива шуршат песком по дну подводной пещеры.

Перед глазами поплыли круги. Она встряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Взглянув на брошь с часами, приколотую к груди, она обнаружила, что уже девять часов вечера. У нее и крошки не было во рту после обеда — неудивительно, что у нее кружилась голова, тем более после бессонной ночи и целого дня работы. Она снова взглянула на чудище и передумала кормить его сама — с этим могли справиться слуги, а ей тоже пора было поужинать и отправляться спать.

На следующее утро, после освежающего сна мисс Карстэрс снова вошла в оранжерею — на этот раз в брезентовом фартуке и резиновых сапогах.

Чудище восседало на самой вершине камня, обвив его своим длинным рыбьим хвостом, и глядело вдаль, туда, где за клумбами роз виднелось море.

При появлении мисс Карстэрс, чудище даже не шелохнулось, продолжая безотрывно смотреть на блеск волн и каменистый берег. Оно сидело удивительно прямо, как бы с презрением игнорируя силу земного притяжения, хотя наверняка для него это было очень неудобно. Его колючий гребень был полностью развернут. Одна когтистая лапа опиралась на скалу, другая покоилась на бедре.

Широкие плавники его бронзового хвоста шлейфом свешивались в воду. Впоследствии, по прошествии месяцев, эта поза вошедшего в ее жизнь существа, его облик стали такими знакомыми и родными для мисс Карстэрс; но в тот первый день она была поражена сочетанием в нем человеческого и чуждого, трогательного и комичного. Она испытывала те же эмоции, что при виде циркового шимпанзе в брюках за рулем велосипеда.

Мисс Карстэрс еще вчера зарисовала существо под всеми углами — сегодня она ждала от него какого-нибудь действия. Теперь, когда оно пришло в сознание, она не решалась до него дотронуться — гладкая кожа и высокий лоб делали его удивительно похожим на человека, а повадка удерживала от фамильярности. Интересно, услышит ли он, если его позвать? Но ведь его уши, кажется, лишь придатки к жабрам, и не более того?