Маркоша - Пазл

Но, в глазах серого чего-то не было, Баклан понял - не горела и даже не тлела в них искра божья, - это глаза гомункулуса, существо явно не имело души, это киборг. Так вот почему у серых постоянно бегали глаза. Глаза бегали для того, чтобы собеседник не замечал их холода и отсутствия разумного блеска. Паззл сложился. Вот зачем ему показали этот музей, до Баклана наконец дошло, в этой игре с постоянными продолжениями, игре, которая уже вымотала их с Фунтом, и забрала сколько сил, они играют роль не то меча, не то какой то маленькой, но важной его части. И часть эта была настолько маленькой, что им не рассказывали всего просто потому, что не хотели их унижать и отбивать желание бороться с той колоссальной силой, в которую превратились махты за миллион лет, впитывая, захватывая или воруя знания и опыт сотен и тысяч рас вселенной. И играют в этой пьесе десятки, если не сотни неведомых актеров.

И каждый из них играет в этом противостоянии, не решающую, но очень важную, может быть незаменимую роль. Было очевидно, что создатели биологических клонов-роботов создавая их, копировали себя, делая их красивее и добрее, естественно очень-очень умными, но что-то упустили, если слуги уничтожили своих создателей.

Да, Баклан увидел создателей серых, одну из рас-предтеч, одну из первых рас людей. Цивилизации проигравшей гонку из-за предательства своих слуг.

Баклан с удивлением заметил здесь уже виденный на самом первом этаже экран с тыквой обозначенной силовыми полями и тонкой паутиной туннелей-водоворотов. Вот так!

А не эта ли тыква-вселенная, само сущее руководит всей этой оперой?

Этого просто не могло быть, это абсолютно нереально, он отмахнулся от своего предположения. Хотя -?

- Без бутылки не поймешь - отхлебнул пару раз, потом еще. Благодаря этим дринкам и держался. Бутылка опустела. Если он выпьет еще чуть - отключится.

Коньяк закончился, Баклану сильно хотелось спать.

Он начинал понимать, зачем он здесь. Кто-то хотел, чтобы у него, у Баклана, сложилось целостное представление, полное видение картины того, во что их втянули серые и пока неизвестная ему неведомая воля. И все это кому то нужно рассказать?

Другая, затаившаяся где-то в подсознании мысль уже давно, с самого первого этажа сверлила ему мозги и ни на минуту не давала забыть о себе - быть может, кому-то просто стало скучно, кто-то просто захотел с ним пообщаться, хотя бы даже так, как с ним общается музей? Посмотрев на окружающий его имперский интерьер, Баклан вопросительно кивнул притихшему вдруг музею. Естественно, никто не ответил. А жаль!

Курить хотелось, он присел на скамейку у стены, достал сигареты, вздрогнул, когда недалеко в стене открылся небольшой люк и робот, похожий на того, который в кафе приносил заказ, принес пепельницу. Пепельница была вполне земная - маленькая тарелочка на коротеньких ножках, правда сделана опять же, как и все в этом городке, с любовью и талантом, с неброскими красивыми украшениями, удобно и функционально. Первая затяжка успокоила Баклана, он курил не торопясь, разглядывая стены и все, что его окружало. Где-то на дальнем экране, сквозь анфиладу залов с экспозициями -бутиками и вереницу арок-проемов увидел, как что-то горит. Багровые клубы дыма, огонь, низкочастотные вибрации за сотню метров долетали до него, заинтересованный он решил посмотреть, пропустив массу экспозиций, подошел к большому экрану, который почему-то был больше таких же в других залах. Планета, без морей и океанов, черно-серо-бурая, с атмосферой и полярными шапками, в нескольких местах клубы огня и дыма разносимого ветрами.

Над планетой несколько десятков кораблей. Они группировались на высоких орбитах, снижались, и делали несколько залпов по лежащей под ними тверди. Твердь пылала, горела, плавилась, скалы трескались и в огромные трещины устремлялись потоки багровой лавы. Планета беззвучно плакала.

Наверное, у всех цивилизаций корабли морские или космические делились на пять-шесть рангов, не более. Так было и здесь. Сейчас отстрелялись, наверное, эсминцы, и поднявшись выше, уступив место крейсерам, те, образовав одним им понятный строй, вероятно, боевой ордер своего флота, дали вначале пристрелочный залп, немного перестроились - командиры внесли поправки. Фиолетовые ромбы на их бортах похожие на орудийные порты, засветились ярче, корабли готовы к залпу.

Вдруг от поверхности планеты, из места наиболее всего пострадавшего от обстрела корабельной артиллерии, сквозь огонь и черно-багровый дым, потянулась, не спеша и как-то робко, фиолетовая искорка. Немного не долетев до орбиты ордера, она погасла, но из того места, где она исчезла, начала расходиться фиолетовая окружность. Корабли попытались уйти вверх, но фиолетовая волна догнала нескольких.