Дмитрий Сергеев - Прерванная игра

Главное хранилище - образцово спланированный город с улицами, проулками и километровыми проспектами. Между стеллажами свободно могли бы разминуться встречные грузовики. Застоявшаяся тишина и безупречная чистота омертвляли этот храм человеческих знаний. Похоже - все здесь в надежной сохранности. Пыли не было даже в самых глухих закоулках. Порядок и чистоту в хранилище соблюдали не роботы, а специальные машины - самоуправляемые пылесосы и мойщики. Влажность и температура поддерживались автоматически,

Несметность знаний, заключенных в книжные переплеты (древнейший отдел), и большей частью в стандартные коробки с набором катушек ферролент, внушала невольный страх: смогу ли я разобраться в этой безмерности, разыщу ли сведения, нужные мне?

Эва все время держалась поблизости. Ее лицо выражало настороженное внимание ко всему, что попадалось нам, хотя ничего примечательного не было - все типовое, стандартное, как и на Земтере. Была единственная особенность: пол, стены, вещи, предметы здесь в отличие от земтерских грубо осязаемы и тверды.

Мы проделали уже не малый путь. Не знакомые с длинными переходами, земтеряне расквасились, едва брели.

У всех были апатичные, утомленные лица. Попав в хранилище, Итгол с Игарой оживились - я уловил это по их лицам. Проспекты и улицы из стеллажей привлекли их внимание. Хоть я по-прежнему выделял их среди остальных, недавней своей зависимости и какой-то подчиненности по отношению к Итголу не испытывал.

- Мы почти пришли, - подбодрил я остальных.

Прежде всего мне хотелось увидеть собственными глазами каминный зал, хотя остановиться мы могли где угодно: все жилые отсеки пустовали.

В зале Виктора все было не таким, как в остальных помещениях, где властвовал машинный стандарт. Виктор пытался избежать шаблона. Обстановка его зала и мебель были ручной работы. Особенно хороша была чугунная решетка, ограждающая камин.

На беглый взгляд здесь ничего не изменилось. Даже краски на репродукции, вделанной в нише над камином, не потускнели. Клюка, щипцы и совок - будто только и ждали, чтобы кто-нибудь растопил камин.

Убранство этого зала даже и в мое время показалось бы старомодным. Наверное, в чудачестве Виктора выразился протест против безликости, которая к его времени приобрела космический масштаб.

Сейчас, при незатопленном камине, просторный зал выглядел холодным и чопорным. Тяжеленные кресла, симметрично расставленные у стен, напоминали музейные экспонаты.

Вот теперь мне стало ясно, почему я больше всего стосковался на Земтере - по живому теплу, по трескучему пламени сгорающих дров.

Сквозь тройной оградительный барьер, где меня дотошно ощупали незримые контрольные лучи, я вышел во внутренний коридор.

Странно, почему я знаю про этот выход? Мальчишка не был здесь. Вообще я почему-то знаю гораздо больше того, что вместилось в четырехчасовую запись мальчишкиной жизни. Раздумывать об этом не было времени. После заодно уже займусь и этой загадкой.

Из ближней нити вывалился шестиногай уродина-паукправда, с одинаковым основанием можно было сказать "шестирукий": все шесть складных ходулин служили ему одновременно руками и ногами. Круглый глазок янтарно вспыхнул у него на лбу.

- Слушаю.

От этого сухого и внятного голоса меня непроизвольно передернуло. Чувство гадливости, которые он вызывал мерзкою формой, усилилось. За те немногие часы, что я пробыл в образе мальчишки, я не имел дела с роботами видел только их искореженные тела в цирке.

Я завороженно смотрел на его бесстрастную цилиндрическую физиономию. Эта чертова бестия тридцать лет истуканом просидела в своей нише, а теперь как ни в чем не бывало:

- Слушаю.

Я подавил отвращение.

- Принесите вязанку дров, мяса на двенадцать порций шашлыка и кувшин вина.

- Через пять минут, - пообещал робот и уковылял по коридору.

Пять минут давно истекли, а робот не появлялся. Длинный пустой коридор с несколькими нишами, в которых затаились пауки, действовал угнетающе. Тишина подавляла и настораживала, может быть, тем и настораживала, что вовсе не была такой абсолютной, какой должна быть. Почудился смутный заглушенный звук-так вскрикивают от внезапного испуга или боли.

Показался робот. Двумя клешнями он толкал перед собой тележку на роликах. Тонкий писк струился из-под нее: видимо, смазка была не безупречной. На нижней полке сложены поленья, наверху - посуда и продукты. Всего я сразу не охватил взглядом, но что-то показалось мне странным.