Дмитрий Сергеев: Севка

ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВ

СЕВКА

Юлия вошла в кабинет и положила на мой стол тетрадь.

- Хорошо, хорошо, прочту, - сказал я, предупреждая ее просьбу.

Молодые аспиранты чуть не каждый день приносят свои нелепейшие проекты. Интересно знать, когда они успевают вынашивать весь этот бред? Приходится читать, смотреть чертежи, а после объяснять, что никакого открытия нет. Нелегкая задача. Творцы сверхновых гипотез всегда самолюбивы и заранее настроены видеть во мне оголтелого консерватора, если я не соглашусь с ними, но с телячьим восторгом будут трезвонить всюду, что старик не напрасно поглощает кислород, если я соглашусь.

На этот раз я ошибся. Вот что было в тетради Юлии.

"Его нашли на чердаке института среди разного хлама и старья. Робот оказался удивительно живучим и забавным. Едва к нему подключили питание, он расшаркался перед нами и поблагодарил в изысканных выражениях. Мы долго забавлялись, предлагая ему различные задачи. Часто ответы были наивны и комичны. Впрочем, полвека назад они не казались такими. Кто-то придумал роботу имя - Севка. Мы нашли его удачным.

А в общем-то, Севка довольно примитивный и допотопный робот. Наверно, одна из первых моделей. Не знаю почему, но роботов тогда делали похожими на людей. У Севки большая круглая голова, квадратное лицо с целлулоидными окошечками-глазами и картофелевидным придатком на месте носа. Нос полый, в нем Севка может хранить батарею.

Ограниченные возможности работы и скудость "мышления" сделали Севку общим любимцем. Скорее, это была жалость: рядом с новейшими кибернетическими устройствами бедный Севка так примитивен! Кое-как придумали ему подходящее занятие он стал швейцаром в нашем корпусе. Здесь он оказался на своем месте. При встрече с нами он расшаркивается, как испанский гранд, помогает раздеться, пальто и шляпу уносит в раздевалку. Вообще Севка охотно оказывает любые несложные услуги: бегает в буфет за бутербродами и кофе, приносит свежие газеты... В шутку про него говорят, что в институте он незаменим. Встречая нас по утрам, он болтает разную чепуху, справляется о здоровье, говорит о погоде и даже интересуется, кто что видел во сне. Он не знает, что теперь все принимают таблетки Бирканола и никаких снов не видят.

У Севки пластмассовые ноги. Одна из них надломлена, Должно быть, когда он лежал на чердаке, на н^Го бросали тяжелое. Мы кое-как исправили его, но Севке все равно приходится волочить ногу. Глядя на него, поспешно ковыляющего навстречу, каждому становится немного жаль его, будто он настоящий человек, а не бездушный робот.

Но в поведении Севки и в самом деле есть что-то странное. Однажды, как обычно в двенадцать часов, я спустилась вниз за своим завтраком. Сверху мне был виден Севка. Он стоял в гардеробе между двумя рядами вешалок. Руки у него прозрачные, будто из воска, просвечивают рубиновые жилки проводников и бордовые узлы сопротивлений. В руках Севка держал мою дошку из мерлона под соболя. Ломкие Севкины пальцы с болезненной нежностью гладили мягкий ворс. Услышав шаги, робот поспешно оставил дошку и заковылял мне навстречу.

- Чем могу быть полезен?

- Сходите в буфет. Мой завтрак - бутерброд с икрой и чашечка кофе, - попросила я.

Севка шаркнул калеченой ногой и захромал к буфету.

А в конце того же дня он отпаял новую фишку (теперь у нас в моде говорить "отпаял фишку"; раньше бытовало и вовсе бессмысленное: "отколол номер"). На прощанье Севка всем говорил "до свиданья" или "спокойной ночи", но когда прощался со мной, сказал нечто странное:

- Как жаль, что завтра воскресенье и я не увижу вас. Мне будет очень скучно.

Наши зубоскалы-практиканты из института математической медицины-загоготали, как заводные японские игрушки. Бедный Севка стоял в центре, забавно поджав свою искалеченную ногу.

- Милый Сева, мне тоже будет недоставать вашего общества, - в тон роботу ответила я, но моя шутка получилась натянутой.

В понедельник, едва я вошла в вестибюль института, Севка, прихрамывая, засеменил мне навстречу. Квадратную физиономию его перекосила рекламная улыбка. Мне показалось: робот ошалел от радости, он даже забыл поздороваться, не поинтересовался, как я спала, словом, не произнес ни одной любезности из своего арсенала штампованной вежливости. Принял мой плащ (на улице был дождь) и, пока я стояла у зеркала поправляла прическу, он деликатно молчал.

- У вас сегодня другие духи, - заметил он. Картофельный нос Севки почти коснулся моих волос. - Это, наверное, "Ювенальные?" - продолжал он. - А в субботу были "Любовь марсианки". Вы умеете выбирать духи: в такую погоду, как сейчас, лучше "Ювенальные".