Деже Кемень: Третье поколение

— Не волнуйтесь, — добродушно сказал пришелец и уселся на стул, который маленький робот притащил для него из соседней комнаты; с интересом посмотрел на причудливую фигурку, которая откатилась к двери и произнесла:

— Придется подождать!

Из коридора послышался недовольный ропот, и гулкий голос проворчал:

— Это абсолютно нелогично!

Маленький робот беспомощно обернулся, но кибер-нарядчик уже стоял рядом.

— Не слышали разве: человек здесь?!

Ворчание постепенно стихло, и дверь закрылась.

Кибер приблизился к пришельцу:

— Что желаете, сэр? Боюсь, я плохо понял ваш ответ, сэр.

Пришелец по-прежнему улыбался.

— Не бойтесь. Вы правильно поняли: у меня нет имени.

Кибер сдержанно кашлянул.

— Если позволите заметить, сэр, это значит, что вы…

— Думаете, я преступник? Думаете, что меня выслали с Большого Кольца и поэтому я лишился имени? Ошибаетесь, друг. На человеческой памяти, даже на памяти киберов на Большом Кольце не совершилось ни одного преступления.

— Я рискнул бы это мнение, сэр…

— Скажите, а нельзя ли оставить ваш викторианский стиль?

— Сэр, — голос кибера чуть заметно дрогнул от обиды, — я вышел из лаборатории Оксфордского университета ровно сто тридцать шесть лет назад. Прошу прощения, сэр.

— Ну хорошо, черт с ним, с этим стилем. Итак, послушайте: я просто удрал с Большого Кольца.

— Если не ошибаюсь, сэр…

— Не ошибаетесь. Это первый случай после Двухчасовой Войны, чтобы кто-то по своей воле вернулся на Землю. Вроде бы стали забывать старушку. Девять лет, пока Большое Кольцо строилось…

— С вашего разрешения: десять лет и три месяца строили Большое Кольцо, а интенсивность излучения на Земле и после этого продолжала повышаться, за исключением побережья Малой Азии и Северной Африки, ну и на Амазонке. В переселении на Большое Кольцо приняли участие всего полмиллиарда человек, то есть все, оставшиеся в живых.

— С тех пор нас уже шесть с половиной миллиардов. Если и дальше будем так плодиться, то уже сегодня надо думать о расширении Большого Кольца. Но, видимо, до этого не дойдет.

— Если позволите заметить: сэр, это, с вашего разрешения, совершенно нелогично. Концентрических кругов вокруг Большого Кольца можно построить сколько угодно — с центром на Земле и до самой лунной орбиты, даже, может быть, и дальше, с любой гравитацией, ведь числом оборотов колец можно регулировать…

— Не принимайте меня за идиота, я это тоже знаю. Не об этом речь. Речь о том… Вам скучно? (Кибер прекратил нервно подергивать ногой и поспешно извинился.) Конечно, вам скучно. Тогда ладно: что вы можете мне предложить?

— Я удручен, — сказал кибер, уважительно склонившись, — каждого, кто бы ни пришел сюда, я обязательно должен направить куда-то на работу. Так я запрограммирован. Конечно, я мог бы сменить программу, но это, так сказать, было бы неуместно. Раз уж так меня рассчитали, то я и должен быть нарядчиком.

— Очень правильно. Поэтому я и пришел сюда.

— Что вы умеете, сэр, если позволите спросить?

— Я довольно хорошо плаваю, хотя мой баттерфляй не безукоризнен; я человек веселого нрава и добродушный; думаю, у меня хватит смелости, чтобы ради какой-то большой цели рискнуть жизнью… — (Кибер позволил себе вежливо хмыкнуть.) — Ну что еще сказать? Люблю петь. Не достаточно? Ненавижу синтетический клубничный крем. Тоже не достаточно? Там, наверху, на Баффинском заливе, можно увидеть довольно сносного снеговика, я две недели его лепил…

Кибер покачал головой.

— Я придерживаюсь того мнения, сэр, что все это здесь, на Земле, не нужно.

Человек встал. Серые глаза его насмешливо блеснули, на обнаженном торсе заиграли мускулы.

— Внизу у ворот ждет моя лошадь, — усмехнулся он. — Я ее заарканил. Знаете, что такое аркан?

— Боюсь, сэр, что мои диоды могут пострадать, если…

— Не мучайте себя. Вы на это не запрограммированы…

— Но, сэр, лошади, если не возражаете, опасны. В результате Двухчасовой Войны появились такие генетические мутации лошадей, что…

— Знаю. И моя поначалу чуть не перекусила мне горло. Ну, а теперь терпит меня и на хребте. На галопе я попадаю в цель.

— Чем, сэр, если позволите спросить?

— Да, конечно, я ведь не сказал. Пращой. Я сделал пращу сам. Как она действует, тоже не знаете?

— Примитивная реализация основного баллистического принципа, — проворчал кибер. — Сожалею, сэр.

— Никогда не сожалейте, приятель. Лучше скажите, где я мог бы сделать что-нибудь полезное?