Андрей Балабуха - Нептунова арфа (с сокращениями)

Делла Пене поднялся по трапу и сел на верхней ступеньке, опершись спиной на откинутую крышку люка. Из нагрудного кармана рубашки он вынул сигареты "я зажигалку. Зажигалка была французская, напалмовая - опять же использование военной техники в мирных целях. Веяние времени... Делла Пене улыбнулся и закурил.

Океан был спокоен и ласков. Именно таким должен был увидеть его пять веков назад великий португалец, чтобы наречь Тихим. Будь вода чуть зеленее, а волна чуть короче, - и делла Пене смог бы вообразить себ сидящим не на башенке патрульной субмарины, а где-нибудь на берегу Лигурийской Ривьеры. Стоит повернуть голову направо и посмотреть вдоль пляжа, как взгляд натолкнется на впившийся в горизонт зуб небоскреба Итальянской телефонной компании.

Впрочем, делла Пене не любил тешить себя иллюзиями. Не пристало это военному моряку. Даже, если он уже восемь лет не военный моряк. Даже, если военного флота уже не существует...

Пора! Делла Пене спустился вниз, сел в кресло. Несколько движений - и над субмариной взвился антенный зонд, а прямо перед делла Пене осветилась небольшая панелька рации.

- Патруль шестнадцатый в квадрате PX вызывает Гайотиду-Вест. Как слышите меня? Прием.

Гайотида ответила сразу же. Из динамика донесся голос дежурного диспетчера - сегодня это был Захаров.

- Гайотида-Вест к патрулю шестнадцатому. Слышу вас хорошо. Прием.

- Докладываю: патрулирование во вверенном мне квадрате PX закончено. Прошу разрешения на передислокацию в квадрат QX. Прием.

Делла Пене был не прочь поболтать с Захаровым, может быть, договоритьс о встрече вечерком - посидеть, сыграть в шахматы или го - два старика, два адмирала. Только Захаров был в прошлом вице-адмиралом и держал свой флаг не на подводной лодке, а на крейсере. Но, во-первых, связь запрещено использовать для личных разговоров, а во-вторых, слишком въелась в делла Пене привычка ни о чем не говорить по радио клером [открытым, незашифрованным текстом].

- Шестнадцатый, передислокацию запрещаю.

Значит, какое-то изменение в обычной, рутинной патрульной службе. Руки действовали сами, в автономном режиме: правая включила вызов ведомой субмарины по гидроакустическому каналу и, как только на панели акустической связи замигала квитанционная лампочка, перебросила вверх тумблер ретранслятора: теперь Чеслав услышит все, что будет говорить диспетчер Гайотиды: левая одновременно включила бортовой магнитофон, а когда Захаров назвал координаты района поисковой операции, сразу же перенесла их в память курсопрокладчика.

- ...по обнаружении глубоководного макаемого [аппараты дл глубоководного исследования делятся на автономные, то есть способные самостоятельно передвигаться под водой (например, батискаф), и макаемые все время связанные с надводным кораблем (например, батисфера)] аппарата "Дип-Вью" всплыть на поверхность и вступить в радиоконтакт с советским научно-исследовательским судном "Руслан". Позывные "Руслана"...

Делла Пене, продолжая слушать, встал и задраил люк, - вот когда теснота патрульных субмарин даже удобна. Потом вернулся в кресло.

- Как поняли меня, шестнадцатый? Прием.

- Гайотида-Вест, вас понял. Следующая связь - вне графика: Прошу вести дежурство на моей волне. Прием.

- Добро. - И совсем уже не по-уставному Захаров добавил, не удержался-таки, старый черт: - Славную работенку я тебе сосватал, адмирал? Отведи душу!

И делла Пене стал отводить душу. Это было подлинно блестящее аварийное погружение: еще не успела вернуться в свое гнездо зонд-антенна, как лодка встала почти вертикально, так, что делла Пене удерживался в кресле только благодаря пристежным ремням, и, ревя обеими турбинами, стремительно пошла вниз, словно над ней кружил бомбардировщик, в любую секунду готовый сбросить кассету глубинных бомб. "Такой маневр был бы не под силу даже "Тельхину", - подумал делла Пене. Мысль эта была одновременно и горькой и гордой.

На пятистах метрах делла Пене выровнял субмарину и лег на курс, идти которым предстояло теперь минут тридцать-сорок. Он по гидроакустике связался с Чеславом. Собственно, до выхода в район поиска этого злополучного "Дип-Вью" им не о чем было договариваться, так как вс захаровская инструкция была записана и на бортовой магнитофон ведомой лодки. Поэтому делла Пене уточнил дистанцию между лодками - место ведомого было на полмили позади и на три кабельтовых правее ведущего в том же глубинном поясе. По выходе в район поиска они должны были сблизиться и работать в более тесной паре. Конечно, по гидроакустике можно было бы и просто поболтать, но делла Пене этого не хотелось. В сущности, он недолюбливал Чеслава, хотя упрекнуть его в каких-либо служебных просчетах при всем желании не мог. Просто его раздражал этот тощий, вечно лохматый парень, всюду шлявшийся в расстегнутой до пупа рубашке-безрукавке и бежевых шортах с разрезами на боках. К тому же Чеслав не знал ни слова по-итальянски, так же как делла Пене по-чешски, и объясняться им приходилось на английском. Правда, с Захаровым тоже... Но Захаров - это Захаров, и с ним они вечерком обязательно сыграют в го. С Чеславом же они слишком разные люди. Чеслав - просто молоденький подводник, кончивший двухгодичные курсы Океанского Патруля. А Захаров, как и делла Пене, потомственный военный моряк.