Валентин Шатилов - Магнолия

Пальцы вроде начали отходить, двигаться немножко.

"А Петьку Горищука я, как ни странно, знал довольно хорошо. Учился с ним в институте на одном курсе. Так что не зря вояки меня по мордасам били. С их, конечно, точки зрения, не зря. Помнишь ли, девочка, Петра Викторовича-то?"

Взяв из рук Магнолии осколок, Доктор занялся своими связанными ногами.

"На ваших глазах, можно сказать, порешил себя Петруша-то".

- Так это - он был? - выдохнула Магнолия.

Она помнила. Еще бы! Она помнила каждую его черточку, каждый его жест. Она хорошо помнила: он любил их.

- Никто нас не будет любить так, как он... - прошептала Магнолия убежденно.

"Наверно, - согласился Доктор, освобождая щиколотки от веревок. Насколько я его знал, он не способен был полюбить никого, кроме себя. А вы это был он. Он в вас вложил столько ума, сил... таланта - и таланта, наверно... что не обожать вас он просто не мог".

Это было ужасно! Докторские слова были такими презрительными, такими гадкими!

- Доктор, миленький - не надо... - срывающимся от слез голосом попросила Магнолия.

И Доктор осекся. Неловко встал, оскальзываясь на разъезжающихся страницах. Обнял ее за плечи, мысленно сказал: "Извини".

Погладил по волосам:

- Извини.

"Это я немного перележал связанным. Болтаю невесть что. А еще - мне до этого слишком умело насовали под ребра пятнистые молодцы. Двоих из которых Виктор декортицировал. Юрку нашего вон вообще в невменяемом состоянии в rocпиталь отправили... И еще я, наверно, просто вас к нему ревную, вы же его все до сих пор любите. За ним бы вы пошли. А мое слово для вас - тьфу..."

- Не все любят, - горько сказала Магнолия. - Виктор вот сказал, что его совершенно не интересует человек, ожививший нас в госпитале.

"Ну, это он так говорит - пока Программа действует, - утешил Доктор. - И то неизвестно еще, насколько он даже сейчас говорит правду. Петр Викторович был, конечно, не дурак. И не растленный человеконенавистник, как его сейчас выставляют. Он прекрасно видел, какая сила, какая организация создает ему условия для работы. И он пытался... - Но он был идеалист. Он пытался обмануть организацию. Что совершенно невозможно. Организацию можно обмануть только в одном случае: если станешь во главе ее. А он ведь был в самых ее недрах. Сколько-то сотрудников его секретной лаборатории, наверно, сочувствовали ему в одиночку-то он уж точно б не смог заложить к вам сюда (Доктор ласково потрепал Магнолию по макушке) те механизмы любви, что в вас действуют до сих пор. Но ведь сколько-то его сотрудников в это же время создавали пульт управления, который посильнее любой любви..."

Доктор глянул на угол, отгороженный стеллажом. Шаркая все еще негнущимися ногами, проковылял туда.

- Да уж. Теперь, конечно... - донеслось от туда его бормотание.

Загребая носками ботинок по разбросанным книжным страницам и приговаривая: "Вот оно, девочка, как получается..." - он вернулся к Магнолии, присел устало на книжную кучу.

- Доктор, - наконец решилась Магнолия, вытирая кулачками глаза насухо, теперь нет секретов? Теперь ты можешь рассказать все про нас?

Доктор тяжко вздохнул, не поднимая головы: "Да уж какие теперь секреты, девочка моя..."

Попробовал рукой пластырь, все еще залепляющий низ лица, поднатужился - и оторвал-таки. Бросил под ноги. Достал из кармана кусочек бинта, промокнул подбородок, обильно усеянный капельками крови. Проговорил задумчиво:

- Расскажу, что могу.

"Другое дело, что и я всего не знаю. Меня, понимаешь ли, тоже не очень допускали до информации".

4

"Я не дежурил в госпитале в день путча. Но, как только началась стрельба прибежал. Принесла меня нелегкая".

- Ох-хох... - покряхтывая, Доктор устроился поудобнее на книжном холмике.

- Путч? - неуверенно переспросила Магнолия.

"Да, детка. Путч. Думаешь, только по видику путчи бывают? Да, путч. А что за путч, какие за ним силы стояли - это до сих пор во мраке неизвестности. В полумраке, скажем так. В газетах упоминался Комитет по спасению культуры. Ну и, конечно, общество "Основа" во главе с Калюжным. Все. Хотя и танки на улицах все видели - неизвестно каких частей. И самолетов какое-то количество мятежникам удалось поднять в воздух. Но об этом - молчок! Будто военные и вовсе не причастны. Будто и не причастны, Ага, будто. Да. Не причастны. Будто не причастны. Будто, да..."

Он явно думал о чем-то своем. И до Магнолии доносились только обрывки мыслей - невнятное бормотание вполголоса.

- Доктор, - укоризненно напомнила о себе Магнолия, - ты не забыл, что рассказываешь для меня? Внимательнее, пожалуйста. Кто "не причастен будто"?