«Догадываюсь», сказал я, спускаясь в лодку, «что это один из ваших газовых двигателей.»
«Это единственный газовый двигатель, который мы имеем», сказал Брюнель, положив ладонь на трубки. «Вы несомненно обратили внимание, что у него два конденсатора. Один нагревается циркуляцией горячей воды, а другой охлаждается пропусками холодной воды по трубкам. Я запускаю двигатель в замкнутом нерабочем цикле, чтобы установилось эта важная разница. На полной мощности газ расширяется в нагретом конденсаторе и переходит в конденсированное состояние в другом, давая примерно тридцать пять атмосфер. Это обеспечивает движущую силу для привода долготного лопастного колеса под кормой. Если нам удастся масштабно увеличить этот двигатель, он придаст военному кораблю скорость до двадцати узлов.»
«А пока что», сказал Уитерс, появляясь на краю пристани над нашими головами, «это просто чудо, что мы еще не взорвались к чертовой матери вместе с большей частью Ротерхита. Вот карбидки, мистер Брюнель. Думаю, теперь мы готовы, насколько это вообще возможно.»
«А пистолет?»
«Он здесь, мистер Брюнель. Могу добавить, я не слишком рад, что его принес.»
«Нам потребуется преимущество небольшого сюрприза», сказал Брюнель. «Заносите все на борт, мистер Уитерс, по возможности быстрее.»
Бутыли-карбидки в колыбельках плетеных корзинок аккуратно спустили в лодку. Брюнель залил тяжелую маслянистую кислоту из одной, а из другой Уитерс засыпал в воронку белый хрустящий порошок. Оба брата устроились на носу, нагруженные оружием из ломов, кирок, и здоровенных молотов. Связанные трубками двойные цилиндры газового двигателя начали испускать настойчивый дребезг и пронзительный свист, который быстро ушел далеко за пределы слышимости человеческого уха. Красная стрелка четкими точками двинулась по калиброванному циферблату клапана давления. Промасленные медные и стальные локти коленчатого вала поднялись и замерли, Брюнель уверенно толкнул их гаечным ключом и они принялись гладко ходить вверх-вниз. Он достал сигару и прикурил от лампы, наблюдая, как дрожащая стрелка ползет к зениту, и в конце концов объявил, что мы готовы отчаливать.
Томас Доулинг оттолкнул нос, а Уитерс оттолкнул корму. Маленькое суденышко стукнулось о сваи пристани, а потом Брюнель двинул вперед рычаг, лодка сотряслась и рванулась в главное течение реки.
Я навсегда запомнил это короткое плаванье вверх по реке. Влекомое газовым двигателем храброе маленькое суденышко прорезало против течения быстрый уверенный путь. Волны по обе стороны носа отходили под прямым углом, широкую пенистую кильватерную полосу, мерцающую сзади в черном потоке реки, взбивало гребное колесо, подымая сзади брызги. Брюнель стоял с сигарой, зажатой в центре широкой улыбки, одной рукою придерживая шляпу, а другую держа на колесе, соединенным коленчатым валом с рулевой лопастью. Тьма сгущалась в воздухе и длинные вереницы огней города замигали по обе стороны от нас. Мы прошли под центральной из пяти белокаменных арок Лондонского моста, миновали большой центральный пролет громадной чугунной мостовой Южного моста и застигли врасплох вереницу барж, совершенно поразив матроса у румпеля, который встал, что-то прокричал и подбрасывал в воздух кепи все время, пока мы мчались мимо. Ожерелья газовых фонарей на мосте Черных братьев быстро приближались. По командам Брюнеля Уитерс открыл клапан, сбросив давление в конденсирующих цилиндрах в серии резких торможений, и «Леди София» снизила скорость менее чем до узла.
Мы подошли близко к набережной, медленно протащились мимо двух колесных лодок на швартовых и свернули в широкую нишу в скользкой каменной стене набережной, где высоко над нами оказалась первая арка моста, а впереди громадная железная решетка, полупогруженная в грязные помои реки.
Двое рабочих крепко притиснули нас к ней левым бортом. Из темноты за решеткой задувал сырой вонючий ветерок. Я слышал на дороге тридцатью футами выше нас звуки лошадиных копыт и дребезг тележных колес, доносились даже обрывки разговоров, что на мгновение возникали на фоне глухого грохота города. Мое сердце забилось в груди. У меня было страшное ощущение, что в любую секунду какой-нибудь полисмен перегнется через стену и поднимет крик и шум.
Брюнель направил свет фонаря на кованую решетку. Его лицо пылало возбуждением, он смотрел острым взглядом. Он указал на сочленение, и Уильям Доулинг приставил конец лома и сильно надавил вверх. Целая секция железной решетки поднялась, и Брюнель с рабочими удерживали ее над головой, пока Уитерс крепко ее привязывал.
Читать дальше