Станислав Михайлов - Эра воды

— Алекс Данстон, регистрационный номер… — Раздалось под моим шлемом, да так громко, что я чуть не подпрыгнул. — Инженер-механик третьего класса, приписан к станции Ярошенко, номер двадцать один…

Несомненно, голос принадлежал моему соседу. Вернее, тому, кем он был сколько-то дней назад. Появилось и изображение. Видеозапись внутренней камеры шлема. Молодой парень, в глазах — растерянность, усталость и, одновременно, что-то несгибаемое.

Я напрягся, осознав, что не уберись я в свое время с Ганимеда, на подобной записи могло бы оказаться мое лицо.

— В результате необъяснимого происшествия наша станция взорвалась. Я в это время проводил диагностический осмотр отказавшего робота-лаборатории биологической службы. Вернее, я спал… — казенный голос, бесстрастно пересказывавший события, дрогнул, сбившись со взятого ритма, и мне показалось, парень слегка усмехнулся. — Работа затягивалась, не выспался, решил урвать пару часиков, пока мехботы трудятся. Проснулся от удара. Все как подпрыгнет! Огляделся — ни одного мехбота рядом. И станция молчит. Поискал каналы, но в эфире тишина. Гляжу, система связи-то накрылась, и спутниковый навигатор отключился. Но я дорогу знаю, хотя забрасывали прыгуном, на трассировщик записалась, а он живой. Карты тоже целы, память не полетела, и я пошел на базу. Тридцать километров отпрыгал, а базы-то и нету. Вместо станции нашел котлован с бурлящей водой. Датчик радиации орет, ушел я оттуда. И что делать?

В лице механика промелькнуло пережитое разочарование. Не знаю, как сам перенес бы такой подарок судьбы. Алекс перенес достойно, он продолжал бороться:

— Причал накрыло обвалом, половина горы откололась. Рядом больше станций нет, еще сотню километров по горам мне не отмахать, ресурс-то в этой шкуре не особо… Выскочил по-быстрому, думал, к вечеру заберут, хоппер должен был обратно пропрыгать. Не нарушайте, дети, технику безопасности, всегда соблюдайте инструкции!

Он нашел в себе силы хмыкнуть, но надолго этого веселья не хватило. Алекс тоскливо посмотрел куда-то в сторону и продолжил:

— Я решил вернуться. Не дойду ведь до соседей, а отсюда прыгун меня должен бы забрать… Будут искать… Я думал, батареи от робот-лаборатории к себе подключить и ждать хоть до второго пришествия, пока с голоду не умру. Не может же быть, чтобы так долго не нашли. А батареи-то дейтериевые сняли, когда он сломался. Нефиг было засыпать на диагностировании, это ж мехботы сразу должны были отбить. Ну, да, вот, опять нарушил инструкцию, выходит, не дураки сочиняли. Осталась только «вечная батарейка», на изотопах, можность никакая, на реген воздуха не хватит даже. Вот, собрал маяк, сижу, жду. Часов десять еще протяну. Надеюсь, подберут. Заменил блок радиосвязи и навигатор на резервные, а все-равно не пашут. Похоже, тоже накрылись. Хотя странно, свой-то сигнал ловлю… Черт знает что. Заберите меня уже отсюда!

В конце голос парня сорвался, и он остановил запись. Но тут же последовала новая. Судя по маркеру времени, через одиннадцать часов пятнадцать минут.

— Алекс Данстон и все такое прочее, — лицо потное, дышит с трудом, говорит торопливо. — Меня не нашли. Что-то не так на Ганимеде, не могут они все молчать! Кто меня найдет, передайте запись в КК и родным. Климат отключился, сейчас реген встанет и мне крышка. Так что кольнусь, чтоб не мучиться. И знаешь, что…

Щелкнуло, и наступила тишина. Запись кончилась. Похоже, камера вырубилась раньше системы обновления воздуха, и мне не пришлось смотреть, как он умирает. К кому были обращены последние слова? К матери, другу, девушке? Они остались в прошлом, не попав в историю, не проскользнув в щель случайностей и стечений обстоятельств.

До событий на Марсе я бы сказал, что они потерялись, а теперь не уверен. Возможно, все, что мы делаем, о чем думаем или даже то, что мы могли бы делать и думать, даже в нескольких вариантах, хранится где-то в памяти Вселенной, потому что, сдается мне, единственное, что реально существует, это память и ее проектор — Время. И оно совсем не то, что мы о нем думаем.

Я сидел плечом к плечу с мертвым, но уже немного знакомым Алексом Данстоном, и глядел на дождь. На секунду я поверил, что механик жив и смотрит вместе со мной.

Глубоко вздохнув, я отключился от его скафандра, вычеркнул из списка станцию номер двадцать один и поднял руку в никому не нужном прощальном салюте. Хотя, думаю, он желал бы этого. Да и сам-то я, возможно…

Возможно, я попрощался с частью себя, навеки оставшейся на Ганимеде.