Михаил Немченко: Родительский День

Разговор иссяк. Походив вокруг непонятного предмета, они снова уселись на землю и погрузились в ожидание. Что-то произойдет, что-то должно произойти. Но — когда? Внезапно свет чуть потускнел, и, оттуда, из сплетения цветов, вырвался тонкий изогнутый голубой луч. Обежал круг, словно прощупывая плотность мрака, и замер, вытянулся острой голубой указкой. Направление — куда идти? Должно быть, именно эти слова и произнес вскочивший на ноги светловолосый Бен с Дидара. Это он спросил или что-то похожее, двое других могли только догадываться: перевода не последовало. Почуяв неладное, Бен проговорил что-то еще, но с тем же успехом. Несколько мгновений они в замешательстве глядели друг на друга, и тут смуглого Авуда осенило. Шагнув к источнику света, он поманил рукой:

— Давайте сюда!

И оба поняли слово в слово. Теперь стало ясно: переводчиком был этот странный предмет. Но только — если рядом. И значит, они должны взять его с собой. Да иначе и нельзя — куда они без света и без путеводного луча. Оплетенная цветами рама оказалась совсем не тяжелой, несподручней было нести ее втроем. Так они и взялись: Бен и Авуд спереди, Мгомо — сзади. И двинулись в темноту, куда звал луч.

Они шли долго. Мрак расступался перед ними и снова черным кольцом смыкался позади. Но странное дело: всех троих не покидало ощущение, что они здесь не одни. В темноте чувствовалось словно бы какое-то движение, время от времени слышались шорохи, невнятные, приглушенные звуки, но — ни искорки света. Свет обрушился, как обвал, хлынул со всех сторон так неожиданно и слепяще, что все трое невольно зажмурили глаза. А когда открыли, увидели уходящую к горизонту широкую аллею, по сторонам которой высились деревья-листья. Ни стволов, ни ветвей — только резная колышущаяся зеленая плоть от подножий до вонзающихся в розоватое небо вершин. А в просветах между зелеными гигантами виднелись какие-то обелиски, плиты, увенчанные сфероидами стелы. И по всей длине аллеи, насколько хватало глаз, двигались группки людей. Только людей ли? Лиц было не разглядеть, но по очертаниям фигур можно было догадаться, что это существа самых разных обличий. И все они что-то несли, что-то похожее на предмет, который держали эти трое… Светло было считанные секунды, — и снова пала тьма.

— Неужели это оно?.. — поражение пробормотал Мгомо.

— Что — оно? — воззрились на него Бен и Авуд.

— Кладбище Миров… Вы что, никогда не слышали?

Оба замотали головами: не понимали, о чем речь. И тогда по знаку Мгомо они опустили свою светящуюся ношу на землю, и он рассказал то, что слышал там, на своей планете, еще от деда. Слышал, но никогда не принимал всерьез, как, наверно, и все те, кто передавал эту легенду из поколения в поколение. О том, что где-то в глубинах Вселенной есть Кладбище Миров. Кто и когда его создал, — неведомо. Но им, создателям этого вселенского некрополя, известно все происходящее в Галактике. И каждый погибший мир обретает на Кладбище свою символическую могилу. Говорили, что планетоид, на котором «хоронят миры», — невидим, и космонавты могут пролететь рядом, ничего не заметив. Но когда наступает кем-то отмеренный срок, — может, раз в галактическое тысячелетие, а может, реже — на вселенском Кладбище бывает Родительский День. И рассеянные по звездным пространствам далекие потомки являются возложить венки к надгробиям своих утерянных прародин. Как они находят путь к таинственному планетоиду, понять было невозможно, и уже одно это заставляло усомниться в том, что дошедшая из недр веков легенда имеет хоть какую-то реальную первооснову. Именно так и относился к услышанному от деда он, Мгомо, пока не очутился здесь, на этой аллее…

— Выходит, мы кем-то избраны… — Авуд откинул капюшон, пригладил растрепавшиеся потные черные волосы. — Но почему — мы?

— Спроси что-нибудь полегче.. — Мгомо внимательно, будто впервые, разглядывал оплетающие темный овал цветы.

— Удивительно, как мы сразу не догадались, что это венок. Вот уж поистине — слепошарость ума! — Но какой во всем этом смысл? — Бен озадаченно потер горбинку своего внушительного носа.

— Во имя чего? — Не нам об этом судить, — сказал Мгомо. — Зачем-то Им надо, чтобы мы совершили обряд.

— При чем же тут мы?! — Бен протестующе взмахнул рукой в серебристом рукаве. — В том-то и дело, что все совершают они сами! Выхватили из той жизни, перенесли сюда, сунули этот венок… Зачем?

— Имей терпение, — Мгомо успокаивающе коснулся ладонью плеча Бена. — Мы еще не пришли туда, куда нас зовут. — Не зовут, а ведут. Каждый шаг — под диктовку невидимого диспетчера.