Дмитрий Колосов - То самое копье

— Возможно, нет.

— Так чего же вы хотите?

Шева медленно покачала головой.

— Это не имеет отношения к вашему делу. У каждого из нас — у вас и у меня — своя задача. Тем более, что вы все равно мне не поверите.

— А вы попытайтесь!

Поискав глазами по комнате, полковник нашел небольшой, обтянутый кожей табурет и уселся на него. Шева задумалась. Она еще сомневалась, стоит ли раскрывать перед полковником все свои карты. Шольц был достаточно умен и решителен, чтобы принять правду. Но с другой стороны, Шева не была до конца уверена, что под маской Шольца не прячется Арктур. Вот уж посмеялся бы Арктур, начни она с ним откровенничать! Шева даже улыбнулась своей мысли.

— Хорошо, я попытаюсь. Но сначала ответьте на один вопрос.

— Я готов.

Охотница сделала вид, что задумалась, после чего резко бросила:

— Как звали щенка, которого подарил вам в детстве отец?

— Иоганн, — незамедлительно ответил Шольц. — Я дал ему имя дяди, с которым мы не ладили. Это была маленькая месть. Но почему вы спрашиваете?

— Я хотела удостовериться, действительно ли вы тот самый полковник Шольц.

— Что значит — действительно ли я Отто фон Шольц? Конечно я Отто фон Шольц. Я — есть я. — Слова Шевы повергли полковника в недоумение, и он почти запутался. — Я Отто фон Шольц.

— Теперь я убедилась в этом. — Действительно, теперь у Шевы не оставалось никаких сомнений относительно личности полковника Шольца. Ответ полковника полностью соответствовал информации, полученной накануне от Сурта. Шеве были известны и другие детали, о которых Арктур не мог знать ни в коем случае. Даже замысли он свой дьявольский план задолго до ареста и соверши не одно путешествие в прошлое, он вряд ли смог бы получить информацию о том, как звали умершего в младенчестве брата Нойберта, любимую тетку Раубена или собаку Шольца. Каким бы гением он ни был, он не мог разузнать заранее все эти детали. Это было не по силам одному человеку, к тому же не отличающемуся чрезмерной дотошностью. Арктур был гениальным стратегом. Такие планируют операции и с блеском осуществляют их, осуществляют быстро, несколькими стремительными ударами. В таких случаях он бывал неуязвим. Если же схватка затягивалась и в действие вступали иные факторы, определяемые объемом информации, и в первую очередь терпением, Арктур мог проиграть. Он был менее силен в позиционной войне, затяжной и утомительной. Он был блестящим авантюристом, а авантюриста определяют прежде всего стремительность, решительность, натиск. Там, где требовались обстоятельность и терпение, Шева чувствовала себя сильнее Арктура. Именно потому она согласилась с планом Сурта и затягивала время, ведя караван окольным путем. Время всегда на стороне терпеливых.

— Что вы молчите, мисс Лурн?

Шева заставила себя очнуться от раздумий.

— Я размышляла. Хорошо, полковник, давайте начистоту. Я вовсе не мисс Лурн.

— Я догадывался об этом.

— Не думаю, что ваши догадки заходили так далеко. Я не шпионка, но и не безобидная переводчица. Я прибыла из будущего.

Как и предполагала Шева, полковник Шольц не замедлил скептически ухмыльнуться.

— Чрезвычайно интересно! Вы отказываетесь поверить в историю с копьем, но, по-моему, она куда правдоподобней вашей.

— Вот как? Ну что ж… — Охотнице сразу расхотелось откровенничать.

— Вы обиделись, Айна? — забеспокоился Шольц.

— Ничуть.

Но полковник посчитал, что Шева обиделась.

— Ну хорошо, допустим, я вам поверю. Хотя это звучит слишком невероятно. Что вам в таком случае нужно? Копье?

— Нет.

— А я полагаю, копье! Вы хотите помешать нам выиграть войну! — Лицо Шольца нервно перекосилось, голос сорвался на крик.

— Не сходите с ума, полковник! — прикрикнула Шева. — Зачем оно мне? Прошлое надо менять лишь тогда, когда хочешь изменить настоящее, то есть будущее в вашем понимании. Настоящее, в котором живу я, прекрасно, и мне незачем что-либо менять. Так что воюйте сколько влезет! Все равно вы проиграете!

— Несмотря на копье?

— Да, даже несмотря на копье.

Голос Шольца потух, словно задутый вихрем огонь.

— Точно?

— Точнее не может быть, — ответила Шева, прекрасно понимая чувства полковника.

— И ничего нельзя поделать?

— Нет.

Полковник задумался.

— А я? — спросил он после долгой паузы. — Что будет со мной? Что будет со всеми нами?

— Вы все умрете, — честно ответила Шева. — И я не в силах вам помочь. Это уже история, а историю, увы, не перепишешь набело.