Филип Фармер - Многоярусный мир - Создатель Вселенной. Врата мироздания.

— Как нашему отцу удалось выманить тебя из твоего мира, где ты был счастлив и в безопасности? — спросил Вольф.

Лувах криво усмехнулся и ответил:

— Я мог бы спросить о том же тебя. Возможно, он проделал тот же трюк и со мной. Он прислал посыльного — сверкающую «Гексакулум», и она поведала, что послана тобой. Ты просил, чтобы я навестил тебя, потому что ты страдаешь от одиночества и хочешь повидаться с единственным родственником, не жаждущим твоей гибели. Поэтому, приняв, как я думал, соответствующие меры предосторожности, я покинул свою планету. И вошел, как я считал, в твои Врата, а в результате очутился на этом острове.

Вольф покачал головой:

— Ты всегда был слишком стремительным, брат, слишком опрометчивым. И все же я преисполнен уважения к тебе, как к человеку, пренебрегающему собственной безопасностью, чтобы навестить меня...

— Только мне следовало бы быть более осмотрительным и удостовериться в том, что посыльный прибыл от тебя. В другое время я так бы и сделал. Но в тот момент, когда явилась «Гексакулум», мысли мои были полны тобой, я скучал по тебе. Даже мы, Всевышние, имеем свои слабости, ты же знаешь.

Вольф некоторое время молчал, наблюдая, как ликующие абуталы волокут на остров домашнюю птицу, животных, награбленные ожерелья и кольца из морского нефрита. Потом произнес:

— Мы, безусловно, в отчаянном положении. И наибольшую опасность представляет отец. Но почти равная угроза — смертельная — нависла и над теми, кто стал нашими союзниками. Данное им слово не избавляет от обязанности присматривать за ними. Я предлагаю тебе взаимную поддержку: мы будем спать и бодрствовать поочередно.

Лувах вновь усмехнулся:

— Однако во сне ты все же не забудешь держать один глаз приоткрытым, чтобы следить за мной, а, брат?

Вольф нахмурился, и Лувах поспешно продолжил:

— Не сердись, Джэдавин. Нам с тобой удалось жить так долго лишь потому, что мы никогда не утрачивали веры во взаимную порядочность, причем поступали так с самыми благими намерениями. Подумать только, ведь было время, когда все мы, родные и двоюродные братья и сестры, жили, учились и играли вместе, благословенные невинностью и взаимной любовью. Теперь же мы словно волки, готовые перегрызть друг другу горло. А почему, спрашивается? Я скажу тебе. Потому что все Всевышние сумасшедшие. Они считают себя богами, тогда как в действительности они самые обыкновенные люди, не лучше вот этих дикарей. Только им посчастливилось быть наследниками могущественной науки и техники, достижениями которой они пользуются, не понимая ее законов. Подобно злым детям, они забавляются игрушками, способными создавать и разрушать целые миры. Великие и мудрые люди, придумавшие эти «игрушки», давно почили, знания их обратились в прах, и лишь технология, унаследованная в космических государствах, продолжает существовать, используемая единственно для утех и насыщения алчности.

— Мне это хорошо известно, брат, — согласился Вольф, — возможно, даже лучше, чем тебе, поскольку было время, когда я сам наслаждался эгоизмом и пороками. Мне многое пришлось пережить — когда-нибудь я расскажу тебе, — и собственный горький опыт пробудил во мне человеческую сущность, которую, надеюсь, ты сможешь оценить.

Абуталы спустили с Абуты огромные лестницы, увлекаемые вниз тяжелым грузом. Награбленное добро привязали к направляющим тросам и подняли к отверстиям в донной части летающего острова. Так же подняли и те планеры, которые еще можно было починить. Вольф расположился в упряжке, прикрепленной к паре пузырей. Поднимаясь, он держал лучемет наготове, отдавая себе отчет, что находится во власти абуталов, да и те вполне понимали это. Но, как ни странно, никто не проявил враждебности. У отверстия его подхватили две ухмыляющиеся женщины. Они оттащили его в сторону и сняли упряжь, а пузыри отнесли и бросили на кучу в темном дальнем углу.

Когда подняли всех Всевышних, Лугарн со своей женой, Ситаз, отвели новоявленных союзников по винтовой лестнице в верхнюю часть острова. Ступени, изготовленные из весьма легкого, тонкого, как бумага, но прочного материала, представляли собой уплотненную оболочку газовых пузырей. На Абуте, где вес являлся жизненно важным, все делалось как можно более легким. Это соображение, как позднее обнаружил Вольф, повлияло даже на разговорный язык. В целом речь абуталов отличалась от основного словарного запаса предков незначительно, но фонетический строй претерпел некоторые изменения. Кроме того, появились новые слова, уточняющие понятия, соотносящиеся с весом, формой, гибкостью, размерами, вертикальным и горизонтальный направлениями движения.