Филип Фармер - Многоярусный мир - Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры.

— Предложил малость, — согласился Кикаха. — И что из этого?

Она ощупала мышцы его бедра и продолжила:

— В такую игру могут сыграть и двое.

— Ты тоже предлагаешь мне деньги?

Она отодвинулась от него, широко раскрыв глаза, а затем произнесла:

— Ты меня разыгрываешь? МНЕ платить ТЕБЕ?

В другое время Кикаха мог бы сыграть в эту игру до конца. Но, как ни банально это звучало, от него и в самом деле зависела судьба человеческой расы на Земле. Если Колокольник приспособится в этом мире и преуспеет в изготовлении других колоколов, а потом содержащиеся в них разумы захватят тела человеческих существ, то придет время, когда... сама Му-Му станет бездушной вещью, а затем в мозг и тело вселится другое существо.

Это, однако, могло и не иметь значения. Если поверить хотя бы половине того, что он прочел в газете и журналах, то человеческая раса, вполне возможно, сама обрекала себя на гибель. И всю жизнь на этой планете. Земля, возможно, легко отделается, если в людей вселятся разумы Колокольников. Те были существа логичные и, дай им волю, расчистили бы бардак, в который, кажется, люди превратили всю планету.

Кикаха содрогнулся. Такие мысли становились опасны. Не может быть покоя ему, пока не умрет последний Колокольник.

— Что с тобой случилось? — голос Му-Му потрясал своею мягкостью. — Ты меня не любишь?

Он похлопал ее по бедру и сказал:

— Ты прекрасная женщина, Му-Му, но я люблю Энн. Однако вот что я тебе скажу! Если Королю Гномов удастся превратить Энн в одно из своих тухлых яиц, мы с тобой вместе будем творить музыку. И это будет не та какофония, что сейчас выблевывает радио.

От удивления она дернулась, а затем произнесла:

— Что ты имеешь в виду? Это же «Роллинг Стоунз».

— Мхом им не обрасти, — согласился он.

— Ты не в струе! — воскликнула она. — Приятель, ты квадрат, квадрат, квадрат! Ты уверен, что тебе не за тридцать?

Он пожал плечами. В юности его тоже не волновала такая музыка. Но временами она казалась приятной по сравнению с этим кричащим ритмом, вызывающим желание вцепиться в самого себя.

Автобус выбрался из пустынной местности в край позеленее. Он стремительно летел по шоссе, несмотря на возрастающий поток транспорта. Солнце палило теперь со всей свирепостью, а воздух стал невыносимо горячим. Кроме того, он наполнился шумом машин и вонью выхлопных газов. Глаза у Кикахи заслезились, а в носу появилось такое ощущение, будто туда напихали иголок. Впереди расстилалось сероватое марево, потом они въехали в него, и воздух показался несколько чище, а марево вновь оказалось впереди.

Му-Му заметила, что смог в это время года действительно свирепствует и особенно здесь. Кикаха прочел об этом в одном из журналов, хотя и не знал происхождения этого слова. Если именно в такой атмосфере жили обитатели южной Калифорнии, то он не желал иметь к ней ни малейшего касательства. У Ананы глаза тоже покраснели и слезились, она фыркала и жаловалась, что у нее болит голова и заложен нос.

Му-Му оставила его, и рядом села Анана.

— Ты никогда ничего не говорил мне об этом, когда рассказывал о своем мире, — упрекнула она.

— Я сам об этом ничего не знал, — возразил он. — Это появилось после того, как я покинул Землю.

Автобус ехал быстро и как-то беспорядочно. Он то и дело перескакивал с одной полосы на другую, когда протискивался между машинами, идя впритык с теми, что впереди, и бешено вырываясь вперед. Водитель пригнулся к рулю, глаза его, казалось, горели, рот приоткрылся, и из него выскакивал язык. Водитель не обращал внимания ни на визг тормозов, ни на пронзительные гудки, но наваливался на свой клаксон, когда хотел спугнуть кого-то впереди себя.

Клаксон ревел весьма громко и звучал, должно быть, для многих водителей, словно гудок локомотива. Они убирались на другую полосу, проделывая это иногда так быстро, что чуть не сметали с дороги другие машины. Через некоторое время давка автомобилей стала такой сильной, что автобусу пришлось ползти, как и всем остальным, а иногда даже и останавливаться. На много миль впереди транспорт еле тащился.

Густели жара и серое марево.

— Почему мы не можем установить в этом автобусе кондиционер? — обратилась Му-Му к Бауму. — Денег-то мы заколачиваем вполне достаточно!

— А часто ли мы попадаем на шоссе? — отпарировал менеджер.

Кикаха сообщил Анане о предложении Баума.

— Я не знаю — смеяться мне или плакать, — ответила Анана.

— Немного того и немного другого тебе не помешают, — сказал Кикаха. — Я пообещал, что не буду пытаться отговорить тебя, если ты решишь предпочесть его мне. В чем, кажется, он уверен на все сто процентов.