Н Шитова - Отступник

Сергей решительно подошел к двери, взялся за ручку, и за его спиной раздался голос Валяя:

- И я буду очень признателен тебе, если и ты, и твоя девица немедленно уберетесь отсюда!

Может быть, Валяй и прав? Может, лучше уехать подобру-поздорову, если тем более Валька этого требует?

Сергей уже собрался открыть дверь, но все же оглянулся на Валяя. Брат сидел на табурете, сгорбившись и бессильно бросив руки на колени. Подобное зрелище было Сергею не под силу.

- Нет, я так не могу! - вздохнул он. - Ты же мне уже все нервы вымотал, Валька, так же нельзя... Давай-ка, расскажи-ка мне все с самого начала...

Валяй отмахнулся от Сергея, как от мухи и пробубунил еле слышно:

- Ни к чему это. Не пытайся ни сблизиться со мной, ни понять меня. Это будет тебе не под силу... Ты не обижайся, в этом нет твоей вины. Просто людям не дано понять это...

- Не дано понять? - вспыхнул Сережа. - И ты говоришь это после всего, что я тут видел?! Ты что, всерьез полагаешь, что ты такая непознаваемая и недосягаемая личность, что мне никак не охватить тебя своим умишком? Знаешь, братик, у тебя ко всем прочим заворотам еще и мания величия! Ну-ка, пошли со мной!

Сергей снова подошел к столу, крепко взял Валяя за локоть и потянул за собой. Валяй почему-то не сопротивлялся, и Сергей без проблем ввел его в комнату.

Лида полулежала на кровати, забившись в самый угол. При появлении мужчин она подобралась и села, поджав ноги.

- Лида, сейчас Валентин нам кое-что объяснит, а мы с тобой его спокойно выслушаем. Договорились?

- Как скажешь, - отозвалась Лида, подозрительно косясь на Валяя.

Валентин присел на край кровати и вздохнул:

- Я надеялся, что вы все-таки уедете... Почему же в этот раз ты притащил такую выносливую подружку? Теперь я просто не знаю, как быть... Не могу я позволить вам обоим видеть все то, что здесь может произойти... Беда с Мирошкой - первая ласточка. Я и себя, и его погубил... Я так тянулся к лешим с самого сначала, и сейчас мне больно за них, как за самого себя. Но при этом меня уже давно не отпускает чувство, будто я делаю все неправильно, совершаю что-то низкое, какое-то преступление...

- Давай-ка повременим с глобальными категориями, - мякго сказал Сергей.

- Нечего меня утешать, Сережа, - покачал головой Валяй. - Скорее всего, судьба спешит теперь исправить свой каприз, благодаря которому Мироша появился на свет. Похоже, что несчастье с ним - это моя расплата за отступничество...

- Да от чего же ты отступился-то? - Сергей уже начал терять терпение.

- Не знаю, как выразиться... Наверное, изменил человеческой сущности.

- Каша у тебя в голове, братишка, - заключил Сергей. - Ты остынь-ка и забудь про судьбу, расплату и измену. У тебя есть малыш, попавший в руки садистов, и все. Сущность какую-то приплел... Больно уж круты да темны закоулки в твоих, Валяюшка, извилинах. И еще молчал столько лет, держал в себе такую муть... - Сергей поежился.

- Да я не держал. У меня было с кем поговорить...

- Представляю себе...

- Нет, - неожиданно улыбнулся Валяй. - Не представляешь. Ты и понятия не имеешь о том, что они такое, эти ребята...

- Охотно заполню пробелы в своем развитии, - заявил Сергей и сел верхом на старый стул. - Итак?

Со страдальческим видом, словно уступая непреодолимому нажиму, Валяй вздохнул и начал свой рассказ...

Глава 13. Шестнадцатое июня. После полудня. Валентин.

...Он замолчал и некоторое время сидел тихо, зажав виски ладонями и спрятав лицо от своих слушателей.

А слушатели молчали. Только время от времени жалобно поскрипывал старый рассохшийся стул, на котором то и дело нервно поерзывал грузный Сергей. Валентин удивлялся неожиданному терпению брата. Сергей ни разу не перебил рассказчика. А рассказ был довольно неровным. Валентину было неловко выкладывать все то, что было его сокровенным. Поначалу он сбивчиво и путанно объяснял, как десять лет назад после отъезда Сергея обустраивал дом, готовясь провести в нем лето. Как забрел за овраг и сдуру подставил руку ядовитой змее. Как едва не погиб от неумолимого яда. Как очнулся в диковенной землянке без окон и увидел над собой темноволосую красавицу с ласковыми страстными глазами и удивительными руками, на которых сами собой вырастали жутковатые ногти...

Постепенно Валентин поймал себя на мысли, что говорить стало легче. Что даже произносить необычные искренние слова, сочные эпитеты, рассказывать о каких-то почти интимных деталях ему уже не трудно. Он говорил, не глядя в глаза ни брату, ни его подруге. Но чувствовал, что они с интересом слушают его и, может быть, даже верят.