Н Шитова - Отступник

- А Вальке даже переодеться не во что, если промокнет... - произнес

Сергей угрюмо и запоздало одернул себя, вспомнив, что Лида уже раздражена его переживаниями.

- Ну вот, поехали по новой! Не сахарный твой Валяй, - холодно возразила Лида.

- Как он собирается жить там? Ты представляешь, каково это оказаться в лесу даже... даже без ножа в кармане?

- Вместо ножей у него есть ногти его приятелей, - спокойно заметила женщина. - И по-моему, это удобнее: не надо по карманам рассовывать...

- Ох, вот о них не надо, пожалуйста! - резко сказал Сергей.

- О ногтях? - равнодушно уточнила Лида.

- О приятелях Валяя! - пояснил Сергей, вскакивая на ноги. - Ты звала ужинать. У нас есть что-нибудь съедобное?

Вместо ответа Лида взяла его под руку и повела в дом.

В кухне вкусно пахло, а стол был накрыт на троих.

- Ты думаешь, он спустится? - с сомнением проговорил Сергей, кивая на лестницу в мансарду.

- Я вообще не знаю, жив ли он там, - скептически отозвалась Лида. Оттуда ни звука не доносится. И подняться к нему как-то неловко, он все-таки у себя дома.

- Да? Ну я тоже у себя дома, - неуверенно сказал Сергей и пошел к лестнице.

Наверху было и вправду слишком тихо. Мальчика Сергей нашел за перегородкой. Мирошка лежал на отцовской кровати вниз лицом. Он был облачен в просторную мужскую рубаху в полосочку, доходящую ему до колен. На появление Сергея он не отреагировал ни одним движением.

Немного постояв над ним, Сергей пришел к выводу, что мальчик спит, и что в таком случае его лучше не тревожить. Но только он хотел развернуться и уйти, как Мироша повернул голову. Его глаза были распахнуты.

Сергей присел на корточки перед кроватью, не зная, как разговаривать с этим чужим измученным ребенком.

- Там Лида приготовила ужин. Пойдем, надо подкрепиться.

Мироша не разжал губ, только чуть качнул головой.

- Ты прав, какой уж тут аппетит... У меня у самого кусок в горло не идет. Но есть такое неумолимое слово - "надо". Так вот, нам с тобой надо хоть немного поесть. Давай, спускайся вниз.

Мальчик снова качнул головой.

- Ну, как хочешь... - вздохнул Сергей. Нажимать на ребенка у него не было ни малейшего желания.

Он опять собрался уйти, но хрупкая детская фигурка, неподвижно лежащая в темноте, вдруг напомнила Сергею о его собственном детстве, о том, как Валяй, когда ему случалось обижаться на весь свет, мог часами не выходить из комнаты и не реагировать ни на какие посторонние звуки, ни на чьи слова. Он оставался равнодушен даже к уморительным рожам, которые Сергей пытался корчить перед ним в такие минуты. Обиды Валяя казались тогда такими пустыми и смешными, и Сергей никак не мог понять, почему у младшего братишки становилось настолько удрученное и несчастное лицо, словно стряслась непоправимая беда.

Сейчас было совсем другое дело. Беда стряслась, и она была совершенно непоправима.

Сергей присел на край койки и машинально выдвинул верхний ящик стола. Там гулко перекатились от края до края несколько ручек и карандашей. В среднем ящике лежали тонкие ученические тетради и заполненные альбомы для рисования. А нижний, самый вместительный и высокий, был заполнен распухшими общими тетрадями.

Сергей взял верхнюю тетрадь и раскрыл.

Почерк оказался нисколько не похож на крупные корявые строчки Валяя. Листы были заполнены мелким, ровным почерком, совершенно без полей и абзацев. Буквы прописные, но каждая стояла сама по себе, а кроме точек и редких тире прочие знаки препинания отсутствовали...

- Это тетради Шепа, да? - спросил Сергей.

Мальчик нехотя кивнул.

Сергей попробовал вчитаться, но в полутьме это было трудновато. И Сергей решил, что непременно нужно будет забрать содержимое нижнего ящика с собой. Будет свободный вечер, не худо бы вникнуть в то, на что Хранитель угробил столько времени... Да и у Сергея в городе эти записи целее будут, чем в заброшенном деревенском доме, где они могут заплесневеть и сгнить уже к весне.

А пока Сергей вернул тетрадь на место и задвинул ящик.

Мальчик по-прежнему не шевелился. Его глаза влажно блестели в темноте, но даже никакого сопения слышно не было. Сергей предпочел бы, чтобы ребенок немного повыл и поплакал, но даже прощаясь с отцом, Мироша был угрюм и спокоен.

Сначала Валяй долго убеждал его остаться с Сергеем, хотя малыш и не пытался возразить. Потом, совершенно неожиданно для всех, к уговорам подключился Шеп. Но ни первому, ни второму мальчик не сказал ни слова, только внимательно, по-собачьи тоскливо смотрел в глаза обоим своим отцам. Он молча вытерпел прощальные объятия чертей и спокойно проводил отца до первой излучины, а потом даже на дрогнул, когда Валяй вложил его ручонку в ладонь Сергея и забормотал какую-то очередную покаянную ахинею...