Александр Шохов: Четырнадцать дней октября

Оба носили множество золотых украшений. Мери сказала, что они с Мэлом уже несколько лет занимаются магическими практиками. Она и впрямь была похожа на добрую волшебницу, на фею: двигалась она легко, как будто летала по воздуху. Светло-голубые глаза и пушистые каштановые волосы в сочетании с мягкими, добрыми чертами лица усиливали это впечатление легкости, воздушности и волшебства. Мэл был похож на нее цветом глаз и волос. Стройный, изящный, как юноша, он отличался смешливостью, и блеск глаз выдавал в нем быстрый и проницательный ум. Когда мы выпили по чашке ароматного кофе со сливками и уничтожили две сковородки яичницы с ветчиной, закусывая все это круасанами, хозяева дома предложили нам выбрать одежду поудобнее. - В том мире, куда мы должны отправиться, ваши городские наряды будут совершенно дико смотреться, - сказал Мэл. Мы все одели замшевые сапоги на толстой кожаной подошве, удобные брюки из какой-то прочной ткани, рубашки, жилеты и плащи, укутавшись в которые можно было с комфортом спать даже на голой земле. Питер, подвигавшись в новом облачении, заявил, что никогда в жизни не чувствовал себя более комфортно. - Вашу машину придется оставить здесь, - сказала Мери.- Дальше мы двигаемся на нашем микроавтобусе. Сразу сообщаю ту часть задачи, которая нам сегодня известна. Мы должны доставить изначальные предметы - рюкзак, мешок с золотом, пергамент, браслет, перстень и пояс в другой мир. Оттуда мы должны принести чашу. Я не знаю какую, и не знаю, что мы будем с ней делать. А теперь в путь. Мы спрятали автомобиль Пита в гараже, в котором до этого стоял микроавтобус, погрузились и поехали. Мэл сидел за рулем и держал курс на Запад. Не прошло и получаса, как Мэл резко затормозил около высокого седого человека, стоявшего на обочине дороги. Наш новый попутчик был похож на Шона Коннори, только, пожалуй, нос был крупнее и плечи пошире. Его глаза были живы и пронзительны. Осмотрев каждого из нас, он сел рядом со мной. - Едем, Мэл, - произнес он. Голос его был сочным и басовитым. - Меня зовут дон Хосе. Ваши имена я знаю. Так что счастливой дороги. Мы проехали более тридцати миль, после чего дон Хосе пересел на место водителя, а Мэл, недоуменно пожав плечами, устроился рядом со мной. Микроавтобус разогнался до скорости более 120 миль в час, а затем дон Хосе направил его прямо на стоящий у дороги двухсотлетний дуб. То, что он именно двухсотлетний, было написано на бронзовой табличке, стоящей на шесте рядом с ним. Видимо, шок, который я испытал, заставил меня сосредоточиться на этой табличке. Я различил все выбоины и пятна на бронзовой поверхности. Сердце болезненно сжалось, переместилось куда-то к горлу и, когда ствол дерева был прямо перед стеклом водителя, окружающий мир исчез, подобно дыму. Сначала я, как будто сквозь вату, различил голос Кэт, которая звала меня по имени. В ее призывах были угасающие, безнадежные нотки - должно быть, бедняжке пришлось долго оплакивать мое хладное тело. Потом я почувствовал, что она нещадно лупит меня по лицу - щеки горели. Я вскрикнул от боли и сел. - Слава богу! - сказала Кэт. - Как ты? - Ты мне кожу со щек не содрала, нет? Господи! Может, ты меня еще и ногами била? Все тело болит! - Ты свалился с обрыва. Скажи спасибо, что на уступ. Я посмотрел вверх. В метре над моей головой был край обрыва, а за спиной бездонная пропасть. Уступ, на котором мы находились, был усыпан мелким гравием и имел треугольную форму. Я помог ей взобраться наверх. Потом она подтянула меня к себе. Мы оказались на поляне, покрытой пряно пахнущей травой. Рюкзак с изначальными предметами лежал здесь, на самом краю обрыва. Видимо, я зацепился им при падении. Перстень был на руке Кэтти, а браслет - на моем запястье. Я забросил рюкзак за спину и осмотрелся вокруг. На юге была пропасть, на дне которой мы чуть не оказались. Ее противоположного края или низины под ней видно не было - только сияющее небо до самого дна. На север простиралась унылая равнина, покрытая там и сям группами кустов и деревьев. Кора деревьев была серого цвета, а листва имела слегка синеватый оттенок. - Здесь гравитация меньше, - сказала Кэт. - И горизонт ближе. - Ты хорошо знакома с физикой. - Это от папы. Книги по физике заменяли мне сказки в детстве. - Как получилось, что он не сделал научной карьеры? - Просто неудачник. Я не хочу об этом говорить. Кажется, на Востоке кто-то движется. Действительно, кто-то, двигаясь в нашу сторону, вспугивал птиц, они взлетали из кустов и кружились в воздухе. - Будь наготове, - сказал я. - У тебя нет оружия? - Никакого. - Ладно. Тогда надейся на лучшее. Голос молчал. Похоже, в этом мире мы были предоставлены сами себе. Это были наши спутники. Все живые и сравнительно невредимые. Правда, Мэл посадил синяк на скулу, а дон Хосе слегка ушиб руку. Разбитый микроавтобус валялся в небольшом овраге. Все окна были разбиты, крышу снесло. - Вы прекрасный каскадер, дон Хосе, - сказала Мери. - Ничего не хотите нам рассказать? - Мы в мире, который называется Аннон, - сказал дон Хосе. - Что еще можно сказать? Голос сюда не проникает, поэтому решения мы будем принимать сами. Есть, правда, два источника информации. Первый я уже вижу, - он подошел к толстому стволу дерева и с легким щелчком отделил от него почти слившуюся с ним по цвету табличку, на которой были выгравированы какие-то иероглифы. - А второй - это пергамент, лежащий в рюкзаке у Джерема. Надписи на нем постоянно меняются. Хотя подпись остается. Я снял рюкзак и достал пергамент. "Ищите гравюру. J.C." - Спасибо, уже нашли, - сказал Мэл, услышав послание. - Только что на ней написано? - Судя по всему, - сказал дон Хосе - это египетские иероглифы времен двадцать первой династии. - Причем это стихи. Дайте мне минутку подумать... Дон Хосе взял табличку и отошел в сторону. - Почему мы доверяем этому Хосе? - спросил Питер. - Голос сказал мне, что он возглавляет экспедицию, - ответил Мэл. - И потом, мы не могли бы без его помощи пересечь космический вакуум в микроавтобусе. Мы рассмеялись. Я посмотрел на Кэт, которая поправляла прическу. - Ты не жалеешь, что отправилась со мной? - У меня ведь не было выбора, правда? - Не было, - согласился я. Она улыбнулась. Мне показалось, что глаза ее сияют счастьем. Странные существа - женщины... - Я расшифровал, - сказал дон Хосе, возвращаясь к нам. - "Чаша из горного хрусталя, цельный кристалл, сотворенный богами, источник, дающий силу, превращающий вещи друг в друга, тайный идеал человечества, давший силу Птаху и Гору, инструмент Исиды, весна Осириса. Когда Хранитель будет преследовать царя, числом чаши станет число шесть, сила чаши станет продолжением бесконечной пирамиды, и шесть превратится в семь, а потом снова в шесть". - Как это просто и понятно! - съехидничал Мэл. - Во всяком случае, у нас есть описание того, что мы ищем, - сказал дон Хосе.- И, может быть, описание нашей судьбы. Вообще, он выглядел каким-то скучающим. Было впечатление, что он живет уже слишком долго, ничему не удивляется и ни к чему не стремится. Это не была усталость немощности, нет. Напротив, сила изливалась из него в окружающее пространство вместе со скукой. Это сочетание несовместимых качеств немного удивляло меня. - И куда мы пойдем? - спросил Пит. - Загляни еще раз в пергамент, Джерем, - попросил Мэл. - Интересно, как часто меняются новости в этой допотопной газете? - "Вдоль пропасти на Запад. Первый на Западе ждет. J.C." - прочел я. - Первый на Западе. Хорошо сказано! - сказал Мэл. Трава в этом мире пахла пьяными яблоками. А вот с деревьями было что-то не так. Большая их часть стояли как серые столбы, без единого признака веток и листьев. На остальных ветки и листья были, а стволы были покрыты темно-зеленым мхом. Прикосновение к тем и другим напоминало прикосновение к камню. Я вспомнил, что дерево, на котором дон Хосе увидел гравюру, тоже показалось мне каменным, особенно, когда раздался щелчок при отделении гравюры от коры. Прикосновение же к листьям было неописуемым. Представьте, что вы касаетесь окаменевшей воды, которая остается живой, трепещущей и текущей... Птицы с любопытством рассматривали нас, сидя на ветках и насвистывая свои бесконечные песни. Дон Хосе внезапно замер и предостерегающе поднял вверх руку. Две тени танцевали на траве, касаясь деревьев, и всюду оставляя за собой бесформенные сияющие следы. Затем они медленно растворились в воздухе, но следы продолжали гореть светло-зеленым огнем. Они облачками носились в воздухе, висели на ветках и переливались на траве. - Надо обойти это место, - сказал дон Хосе. - Тот, кто коснется следов, умрет одной из смертей этого мира. - Что значит одной из? - спросил я. - В этом мире много видов смертей. Но каждое живое существо умирает только одной разновидностью смерти. - Разве на земле это не так? - На земле, - скучающим голосом пояснил дон Хосе, - можно умереть от укуса змеи, от огня, болезни или кинжала, но это разные пути к одной и той же смерти. Здесь же смерти разные после умирания, а не до него. Такова особенность Аннона. - Вы бывали здесь раньше, дон Хосе? - спросила Кэт. - Нет, никогда. Пару раз видел эти места во сне и кое-что читал, - ответил он. - Пора двигаться. Мы обошли расцветающие цветы смерти, и еще примерно полчаса двигались на Запад, по пути ища место для стоянки. Остановившись около ручья, мы хорошо подкрепились красноногими панцирными существами. Дон Хосе посоветовал есть их сырыми. За едой он рассказал, что растительная жизнь здесь основана на кремниевых, а не на углеродных цепочках, и именно этим объясняются странные осязательные ощущения. Углеродная жизнь тоже существует, но главным образом, в воде. - Если вы будете есть наземные растения или наземных животных, то в большинстве случаев отравитесь кремниевой кислотой. Питаться следует только водной жизнью. Когда сгустились сумерки, мы достигли западного края равнины. Правда, здесь она не обрывалась вниз отвесно, а спускалась огромными ступенями. Прыгая с одной на другую, можно было достичь дна. Мы решили остановиться на ночь наверху, а утром начать спуск. - Я узнаю местность, - сказал дон Хосе - Мне снилась эта ступенчатая пропасть. Знаете, как ее называют? Пропасть встреч. - Почему, дон Хосе? - спросила Кэт. - Если бы я знал! Просто название из сна. Давайте устраиваться на ночь. Пока дон Хосе, Кэт, Мери и Пит ходили в поисках воды, мы с Мэлом пытались развести огонь. Кремниевые растения не горели. Они только выделяли черный едкий дым, отгоняющий любопытных птиц и немногочисленных насекомых. Из пропасти надвигались волны серого, промозглого, кладбищенского тумана, поэтому без огня нам было не обойтись. Дон Хосе, вернувшись, быстро забросал дымящий костер и сказал, что есть более простой и эффективный способ согреться. - Огонь в этом мире чужеродная сила, - пояснил он. - Внутри деревьев всегда есть серая смола. Если добавить ее к веткам кустов и траве, то между ними происходит реакция, дающая обильное тепло. Он выкопал небольшую яму, положил туда серую смолу из ближайшего дупла, а затем бросил в нее несколько живых веток кустов и перевернул травой вниз кусок дерна. Уже через минуту земля раскалилась так, что на расстоянии более метра чувствовалось обильное и ровное тепло. Мы попили воды и немного поели, а потом я устроил себе индивидуальные источники тепла с четырех сторон и спокойно уснул, овеваемый теплым воздухом. Я проснулся от того, что меня кто-то толкал в бок. Это был Мэл. - Что случилось? - Прислушайся. Я услышал скрежещуще-стрекочущие звуки. С трудом приподнявшись на локте (рука затекла от лежания на земле), я осмотрелся. Наверху расплывались каплевидными пятнами света звезды. Туман делал окружающие предметы таинственными, почти страшными. Вся моя одежда промокла. Со стороны ступенчатой пропасти доносились разбудившие Мэла звуки. Теперь в них различались мощные удары - что-то тяжелое постоянно било во что-то еще более тяжелое. Мы разбудили весь лагерь и, укрывшись за группой кустов, стали ждать. Уже начало светать, через полчаса в мглистых сумерках раздавались только ужасные звуки из пропасти. Казалось, огромное чудовище поднимается вверх. - Дон Хосе, что это может быть? - наверное, в десятый раз я задавал ему один и тот же вопрос. - Ничего не бойтесь и ждите. Не пытайтесь действовать, пока не оцените обстановку, - спокойно повторял дон Хосе. Читать дальше