Фредерик Пол - Врата. За синим горизонтом событий

………………………………………………………………………..

ОБЪЯВЛЕНИЯ

Интересущиеся клавесином. Групповой секс.

Ищем старателей аналогичных взглядов для создания экипажа.

Джерриман, 78–109.

Туннельная торговля.

Продаются голодиски, одежда, сексуальные приспособления, книги, все, что угодно.

Уровень Бейб, туннель двенадцать, спросить Де’Витторио, 11–00 часов до полной распродажи.

……………………………………………………………………………….

— Тебе действительно пора уснуть, — сказал с соседнего гамака Дэнни А. — Ты сильно бьешься в гамаке, это предупреждение.

Но мне не хотелось спать. Я был голоден, и не было причины, почему бы не поесть. Девятнадцать дней мы придерживались строгой дисциплины в еде: так всегда поступают в первой части пути. Но как только достигнут поворотный пункт, вы знаете, сколько можно съесть за оставшуюся часть пути: вот почему некоторые старатели возвращаются растолстевшими. Я выбрался из шлюпки, где лежали Сузи и оба Дэнни, и тут понял, почему хочу есть. Дэйн Мечников готовил жаркое.

— На двоих хватит?

Он задумчиво посмотрел на меня. «Вероятно. — Открыл плотно пригнанную крышку, заглянул внутрь, добавил воды и сказал: — Еще десять минут. Я вначале собирался выпить».

Я принял приглашение, и мы передавали друг другу фляжку вина. Пока он помешивал жаркое, добавляя соли, я произвел за него наблюдения звезд. Мы были так близко к максимальной скорости, что на экране не было ничего похожего на созвездия или даже на звезды: но мне все это казалось приветливым и правильным. Всем нам казалось. Я никогда не видел Дэйна таким веселым и спокойным. «Я все думаю, — сказал он. — Миллиона достаточно. После этого я вернусь в Сиракузы, к своей докторантуре, потом подыщу работу. Должны быть школы, которым потребуется поэт и преподаватель литературы, побывавший в семи вылетах. Мне будут кое-что платить, а эти деньги будут мне служить всю жизнь».

Я по-настоящему расслышал среди всего этого только одно слово, и оно меня очень удивило. «Поэт?»

Он улыбнулся. «Ты не знал? Так я попал на Врата: дорогу оплатил Фонд Гугенхейма». Он снял кастрюлю с плиты, разложил жаркое на две тарелки, и мы поели.

И это тот самый человек, который два дня назад злобно кричал целый час на двух Дэнни, а мы с Сузи, сердитые и изолированные, лежали в шлюпке и прислушивались. Это все поворотный пункт. Теперь мы свободны; в полете припасы у нас не кончатся, и нам не нужно беспокоиться из-за находок, потому что премия нам гарантирована. Я спросил его о его поэзии. Он не стал читать, но обещал показать стихи, которые отправлял в Фонд Гугенхейма. Когда вернемся на Врата.

………………………………………………………………………..

ОТНОСИТЕЛЬНО ПЬЕЗОЭЛЕКТРИЧЕСТВА

Профессор Хеграмет. Единственное, что мы установили относительно кровавых алмазов, это то, что у них поразительная способность к пьезоэлектричеству. Кто-нибудь знает, что это означает?

В. Они расширяются и сокращаются, когда по ним пропускают ток?

Профессор Хеграмет. Да. И наоборот. Сожмите их, и они произведут электрический ток. Очень быстро, если нужно. Это основа пьезофонов и пьезовидения. Пятидесятимиллиардная промышленность.

В. А кто получает проценты от всего этого?

Профессор Хеграмет. Знаете, я так и думал, что кто-нибудь спросит об этом. Кровавые алмазы найдены очень давно, в туннелях хичи на Венере. Задолго до Врат. Лаборатории Белла установили, как их использовать. На самом деле используют нечто другое — изобретенное ими синтетическое вещество. Создана обширная коммуникационная сеть, и Белл не должна платить никому, только себе.

В. Хичи тоже использовали их для этого?

Профессор Хеграмет. Мое личное мнение, что, вероятно, да, но я не знаю, каким образом. Вы подумайте, если они их оставили повсюду, то должны были бы оставить и приемники и передатчики. Но если они их и оставили, я об этом не знаю.

……………………………………………………………………………….

Когда мы кончили есть, вытерли тарелки и кастрюлю и убрали их, Дэйн взглянул на часы. «Слишком рано будить остальных, — сказал он, — а делать совершенно нечего».

Он посмотрел на меня, улыбаясь. Настоящая улыбка, не усмешка. Я придвинулся к нему и сидел в тепле и приветливости его объятий.

И девятнадцать дней пролетели, как час, и часы сказали нам, что мы почти прибыли. Мы все не спали, теснились в капсуле, оживленные, как дети на Рождество, которые ждут игрушек. Это был самый мой счастливый рейс и, может, вообще один из самых счастливых. «Знаете, — задумчиво сказал Дэнни Р., — мне почти жаль, что мы прилетаем». А Сузи, которая едва начала понимать наш английский, сказала: