Фредерик Пол - Врата. За синим горизонтом событий

Но после двух дней знакомства с Дорин я снова позвонил Кларе. Она сказала: «Приходи», и звучало это тревожно. Я был у нее через десять минут, а еще через пять мы были в постели. Конечно, Дорин мила, она отличный пилот, но она не Клара Мойнлин.

Мы лежали в гамаке, потные, усталые и опустошенные, Клара зевнула, потянула меня за волосы, откинулась и посмотрела на меня. «Дерьмо, — сонно сказала она, — наверно, это называется любовь».

Я был любезен. «Она заставляет мир вращаться. Нет, не она. Ты».

Она с сожалением покачала головой. «Иногда я тебя не выношу, — сказала она. — У Стрельца никогда не получается с Близнецами. У меня огненный знак, а Близнецы — они всегда все путают».

— Перестала бы ты говорить об этом вздоре.

Она не обиделась. «Пойдем поедим».

Я соскользнул с гамака и встал. Мне нужно было, чтобы я мог говорить, а она меня не касалась. «Дорогая Клара, — сказал я, — я не могу позволить тебе кормить меня, потому что ты из-за этого будешь раздражаться рано или поздно — а если ты поведешь себя не так, как я ожидаю, буду раздражаться я. У меня просто нет денег. Если ты хочешь поесть не в общей столовой, ешь одна. И я не буду брать у тебя сигареты, выпивку или фишки в казино. Так что, если хочешь поесть, иди ешь. Увидимся позже. Может, пойдем погуляем».

Она вздохнула. «Близнецы никогда не умеют распоряжаться деньгами, — сказала она мне, — но в постели они хороши».

Мы оделись и пошли есть, но в общей столовой, где нужно стоять в очереди с подносом и есть стоя. Пища неплохая, если не думать, на чем она выросла. И цена подходящая. Здесь еда ничего не стоит. Утверждают, что если питаешься только в столовой, то все потребности организма удовлетворяются. Но для этого нужно съедать все. Одноклеточный протеин и растительный протеин не удовлетворяют потребностей отдельно друг от друга, так что недостаточно съесть только соевое желе или бактериальный пудинг. Нужно съесть и то, и другое.

И еще одно: еда в столовой вызывает образование большого количества метана, и все побывавшие на Вратах знают, что такое «вонь Врат».

Потом мы отправились на нижние уровни. Много не говорили. Вероятно, оба думали, куда же мы идем. «Хочешь погулять?» — спросила Клара.

Я взял ее за руку, и мы пошли. Иногда такие прогулки забавны. Некоторыми заросшими ивами туннелями никто больше не интересуется, а за ними пустые пыльные ходы, где никто не позаботился посадить ивы. Обычно там светло от древних стен: голубой металл хичи продолжает светиться. Иногда — не в последнее время, лет шесть-семь назад — в таких туннелях находили артефакты хичи, и никогда не знаешь, наткнешься ли в них на находку, которая принесет премию.

Но я не испытывал энтузиазма: какой уж тут энтузиазм, когда нет выбора. «А почему бы и нет? — сказал я несколько минут спустя, увидев, где мы находимся. — Пошли в музей».

— Хорошо, — ответила она, неожиданно заинтересовавшись. — Знаешь, там оборудовали новую экспозицию. Мечников рассказывал мне о ней. Ее открыли, когда мы были в полете.

Мы изменили направление, спустились на два уровня и пришли к музею. У самого входа находилось новое помещение, почти сферическое. Большое, больше десяти метров в диаметре, нам пришлось прицепить крылья, как у Шики; они висели на стойке у входа. Ни я, ни Клара не пользовались ими раньше, но это оказалось нетрудно. На Вратах вы так мало весите, что легче было бы летать, чем ходить, если бы только нашлось достаточно места.

И вот мы через порог влетели в сферу и оказались в центре вселенной. Стены помещения были заняты шестиугольными панелями, на каждую из какого-то скрытого источника проецировалась сцена; вероятно, это было цифровое изображение на жидких кристаллах.

— Как красиво! — воскликнула Клара.

Вокруг нас расстилалось нечто вроде глобограммы всего, что найдено кораблями старателей. Звезды, туманности, планеты, спутники. Каждая панель показывала независимую картину, так что нас окружало сто двадцать восемь отдельных сцен. Потом мелькание; все сцены менялись; опять мелькание. Так продолжалось все время, сцены менялись, иногда повторяясь.

Снова мелькание, и вся сфера оказалась занятой мозаичным изображением галактики М-31, видимой Бог знает с какой точки.

— Эй! — сказал я возбужденно. — Это действительно здорово! — И правда. Как будто побывал во всех рейсах, без этой тяжелой нудной работы без неудобств и постоянного страха.

Кроме нас никого не было, и я вначале не мог понять, почему. Можно было ожидать что тут выстроится очередь желающих увидеть. Тут с одной стороны появились изображения всех артефактов хичи, когда-либо найденных старателями: молитвенные веера всех расцветок, машины, оборудование кораблей, некоторые туннели — Клара воскликнула, что она в них бывала у себя дома на Венере, но я не мог понять, как она их узнала. Потом снова начались фотографии, сделанные из космоса. Некоторые показались мне знакомыми. Я узнал Плеяды, которые быстро исчезли и сменились видом Врат-2, снятым из пространства, на боках астероида видны были отражения двух ярких звезд. Я увидел что-то знакомое — может быть, туманность Конская Голова, потом облако газа и пыли в виде пирожка — то ли кольцевая туманность в Лире, то ли туманность, открытая одним из кораблей несколько орбит назад и названная Французским Печеньем; эта туманность видна была в небе планеты, на которой обнаружены туннели хичи, однако добраться до них не удалось: они на дне замерзшего моря.