Геннадий Прашкевич - Малый бедекер по НФ

Он еще раз поискал пульс, но ничего такого не обнаружил.

Тогда, часто оглядываясь, утирая ладонью взмокшее лицо, Шурик медленно вернулся в бар.

Телефон.

Где тут телефон?

Он поднялся на второй этаж, зарядил автомат монеткой и набрал номер Роальда.

— Кто это?

— Твой счастливый случай, — хмуро ответил Шурик.

— Ты откуда?

— Из Домжура.

— Ты его нашел?

Роальд, несомненно, имел в виду Люху.

— Я его убил.

— Заткнись! — грубо ответил Роальд. — Заткнись и не говори глупостей. Я тебя не за этим принимал на работу. Убить может каждый дурак. Заткнись и не неси ерунду. Человека убить не так-то просто.

— Значит, мне повезло.

— Ладно, — сказал Роальд. — Спустись в бар и выпей стакан водки. Если ты говоришь правду, тебя не развезет.

И грубо спросил:

— Где это случилось?

— Во дворе. Он пытался уйти.

— Вас кто-нибудь видел?

— Нет.

— Плохо, — сказал Роальд. — Он точно первый напал на тебя?

— Точно, — устало ответил Шурик.

— Как он понял, что ты следишь за ним?

— Я прокололся. Оставил на столике газету со снимком. Он сразу что-то заподозрил.

— Ладно. Спустись в бар и выпей.

Шурик повесил трубку. Давешняя парочка все еще обжималась в темном коридоре на подоконнике. Шурик видел их силуэты. Им было наплевать на все, они ни о чем не хотели знать, даже о том, что во дворе, уже заносимый снегом, лежит труп Люхи. Их интересовали поцелуи и черепаха, которую они собирались съесть. Плевать им было на какого-то там Люху, на Ивана Сергеейича Березницкого. Время остановилось. Нечто подобное я испытал, когда мы улетали из Софии. Была глубокая ночь. Рейс откладывали и откладывали. В аэропорту нечем было дышать. Раскинув на полу коврик, обратившись к востоку, творил намаз пожилой араб, рядом на скамье зевал шотландец в сильно помятом клетчатом кильте, поблескивал зубами сизый сенегалец. Вечный вокзальный гул, мерный, как время. И сквозь него — металлический голос диктора: «Нула часов нула минут нула секунд».

Время остановилось.

— Плеснуть? — спросил Шурика фантаст в темных очках.

— Плесни.

Шурик знал, пить сейчас не следует, но его трясло.

Ему хотелось согреться. Он вдруг уловил в прокуренном воздухе явственный нежный запах подснежников. Этого никак не могло быть, но он уловил явственный нежный запах.

— Шурик. Не слышишь? Тебя зовут.

— Меня? Кто?

— А я знаю? Дверь только что открывалась.

Честно говоря, Шурик никак не ожидал от Роальда такой прыти.

Роальд, конечно, мужик крутой, но сам Шурик за такое время вряд бы управился. Сунув в карман сигареты, он шагнул в коридор.

Тяжелая рука опустилась на его плечо. «Не дергайся, — дохнул ему в ухо Люха, он же Иван Сергеевич Березницкий. — Ты меня совсем достал. Я так не люблю. Я еле стою на ногах. Пойдем объяснимся».

— Далеко? — спросил Шурик, прикидывая, как удобнее бить мужика.

— Да тут рядом. Не дергайся. Дважды я ни с кем не дерусь.

Несмотря на самоуверенность, Шурик был не из тех, кто считает, что снаряд якобы дважды в одну воронку не падает. Видел он воронку, в которую снаряд ложился и четыре раза подряд. Однажды в Ростове в доме своей приятельницы, назовем ее Катей, он раз и навсегда убедился в несостоятельности всех этих красивых теорий. Обычно, приезжая в Ростов, Шурик весело вваливался в уютную трехкомнатную воронку Кати и проводил у нее сутки, а то и двое, практически не покидая широкого раскладного дивана.

Вот и на этот раз он ввалился в воронку.

Но только-только Катя совлекла с себя пестрый халатик, чтобы Шурик без помех мог обозревать всю прихотливую архитектуру ее прекрасно сложенного тела, как в уютную трехкомнатную воронку ввалился второй вполне приличный снаряд — какой-то бородатый гусь, следующий с Камчатки. Говорил, что геолог, нагло пил и жрал, как крокодил, пронзительно рассматривал Шурика. В конце концов, с помощью Кати Шурик приделал гусю крылья и даже успел примять Катю на диванчике, как ботву в огороде, но тут в воронку с шумом ввалился третий снаряд — загорелая блондинка из Ташкента. Не открыть ей дверь было нельзя, о приезде блондинки Катю заранее предупреждали, к тому же при блондинке была посылка от какого-то неизвестного Шурику Катиного друга. Ревнивая, кстати, оказалась блондинка. Взгляду нее оказался рентгеновский. Увидев, в каком халатике и на какое голое тело ходит по квартире ее раскрасневшаяся подружка и как ужасно нетерпелив в дружеской беседе Шурик, она, в общем, тоже не задержалась. Но не успел Шурик, рыча, броситься на моментально скинувшую халатик Катю, как в прихожей заверещал звонок. По настойчивости звука было понятно, что на этот раз в Катину трехкомнатную воронку падает снаряд ба-а-альшого калибра…