Андрей Сенчугов - Фантом

– Очень жаль, – вздохнул Павел. – Пойдем, Лёха, старик ничего не знает. Я так и думал. Ума не приложу, что нам дальше делать? Хорошо, что Курт молчит, а то старик точно бы дуба дал.

Они встали и пошли к выходу. Но, вдруг, к потолку взмыл стул, а потом плавно опустился на место. Вслед за стулом в воздух поднялись книги, затем само по себе открылось окно. Седые волосы старика зашевелил сквозняк. Шиманский недоумённо молчал. Его глаза, казавшиеся огромными из-за толстых линз, наблюдали за происходящим.

– Пойдём, Курт, – по-немецки сказал Павел. – Зря стараешься, пожалей нервы старика.

– Постойте! – вскрикнул Шиманский. Он подошёл к окну и закрыл его. Затем вновь предложил гостям сесть. – Я готов выслушать вас до конца.

– Благодарю вас, – раздался в комнате голос Курта.

Шиманский вздрогнул, но не испугался:

– Надеюсь, господа, что это не ваши фокусы, – он посмотрел на Павла и Алексея.

– Это не фокусы, профессор, – сказал Курт.

– Хорошо, – в глазах Шиманского появился интерес.

Вскоре он услышал рассказ Курта о его злоключениях с той самой поры, когда произошло его странное перерождение. Рассказ дополнял Алексей. Павел переводил и тоже высказывал свои соображения. В наступившей тишине профессор сосредоточенно молчал некоторое время, а затем сказал:

– Мне кажется, я знаю, что случилось с вами, Курт Зиберт. Вы не одиноки, будучи фантомом. Не так ли, Савва? Как ты посмотришь на то, что у тебя появился товарищ?

– Мне нацисты не товарищи, Вольдемар, – сказал кто-то невидимый из угла комнаты. Все посмотрели в ту сторону.

– Савва, прошу тебя, не начинай! Успокойся, дорогой друг, – укоризненно сказал профессор. – Ну, какой он теперь нацист? Ты же был здесь и всё слышал. Если бы он был нацистом, то вёл бы себя по-другому все эти годы.

– Ладно, не буду, – примирительно сказал Савва. – Теперь твоя очередь рассказывать.

– Да. А ты узнал его, Савва?

– Как я могу его узнать? Он для меня также невидим, как и для тебя. И голоса его я никогда не слышал. Помнишь ведь, когда ты вколол ему свой раствор, он был тяжело ранен.

– Помню. Курт, вы когда-нибудь были во Франции? – на всякий случай решил уточнить профессор.

– Был.

– У вас были серьезные ранения там?

– Да. Однажды на нас напали партизаны. Помню взрыв, огненную вспышку, потом – темнота, и белый потолок в госпитале.

– Вы долго лечились?

– Нет, пару дней. Врачи удивлялись, как быстро я шёл на поправку при таких-то увечьях.

– Сочувствую, – сказал Савва. – И я был когда-то тяжело ранен. После первого ранения поднялся также быстро, но после второго, через год, уже не смог – с оторванными головами не живут.

– Савва, это был он. Больше я никому инъекции не ставил, – сказал профессор. – Да, господа, если уж так складываются обстоятельства, то и мне следует кое-что вам рассказать… Действительно, такой эликсир был создан. Не скажу, что я и только я являюсь его первооткрывателем. О том, кто его создал на самом деле, боюсь, мы никогда не узнаем. Я лишь воссоздал его в лабораторных условиях. Тибетцы хранили тайну эликсира много лет. Подозреваю, что они им не пользовались, или почти не пользовались. Хотя, возможно, были исключения. Когда я вернулся из экспедиции, то вовремя сообразил, какие возможности с его использованием открываются перед нацистами. Представьте себе непобедимую армию, которая без особых усилий смогла бы подчинить себе весь мир. Невидимые солдаты на службе у безумного фюрера – это грозная сила! Поэтому я решил не раскрывать до конца тайну приготовления эликсира. Потом вокруг деятельности моей секретной лаборатории моё завистливое окружение стало плести интриги. Недоброжелатели решили, что сами без моего участия смогут изготовить эликсир и меня вскоре отправили в концлагерь, мою семью уничтожили. Мне удалось бежать. Потом жизнь и борьба в отрядах сопротивления, годы в эмиграции, возвращение в Германию. Хотелось и дальше заниматься научной деятельностью, но вскоре я понял, что эликсир не сможет принести людям счастье. По крайней мере, в наше бурное неспокойное время. Смотрите, что творится в мире! Практически любые научные достижения служат для того, что одна часть общества людей, как правило, немногочисленная, смогла извлекать выгоду из другой части. И к этому так или иначе всё в итоге и приходит… К появлению моего эликсира мир ещё не готов. Тибетцы понимали это и не зря хранили его подальше от людей. Возможно, когда-нибудь придёт время – исчезнут корысть, тщеславие, жажда личного обогащения, желание достичь чего-либо через несчастье других. Тогда эликсир смог бы пригодиться. И тогда к далёким звездам полетят корабли с бессмертными исследователями… Но люди изменятся очень и очень не скоро. Вероятно, нам природой не дано быть другими. Поэтому я понимаю всю ответственность, которая лежит передо мной.