Нина Пунтус - Город дождя

– Как называется ваша группа? – спросил он меня, заметив, что я поспешно отвожу глаза.

– К счастью, она не моя, – словно отмахнувшись от него, пошутила я.

Спроси он ещё что-нибудь, мне было не услышать: громкий смех и возмущённые возгласы друзей поглотили меня. В больших мегаполисах люди несутся мимо друг друга, не запоминая лиц и голосов, и я точно также пролетела мимо него в своём крошечном городе, а могла бы стать ему хорошей знакомой, могла поддержать его, разделить интересы, осесть маленькой звёздочкой на его ресницы, чему-то научить, чему-то научиться у него…Но всё сложилось как сложилось. Я была ещё слишком юной, а он был настоящим поэтом, который знал, что умрёт молодым. Изменить всё равно ничего было нельзя, зато со мной остались его стихи и тот умный, немного печальный взгляд.

Проходя мимо раздевалки, я, поддавшись уже почти автоматической привычке, остановилась у длинного ряда зеркал, который тянулся до конца стены, напоминая комнату смеха в парке аттракционов. Сначала я не заметила ничего особенного, но немного погодя моё внимание привлёк необычный блеск одного из зеркал. Через несколько секунд в нём возникло моё новое отражение, оно отличалось от первого – на меня смотрели жестокие и злые глаза. Мой двойник был одет в другую одежду и не повторял моих движений. Я медленно попятилась назад, но не могла оторваться от непонятного зрелища. Вскоре все зеркала наполнились моими отражениями, совершенно не похожими друг на друга, но всё-таки моими. Они жили своей собственной жизнью: одни весело смеялись, другие ядовито улыбались, плакали, колотили руками по стёклам, кричали, кого-то проклинали и ненавидели, кого-то боготворили и одновременно презирали…Наверно, если в этом городе кто-то сходит с ума, безумие приходит примерно так. Хотелось убежать, но это было невозможно – тело не слушалось меня, заставляя стоять и вздрагивать от осознания собственной беззащитности, страха и омерзения. Однако что-то я всё-таки могла сделать, чтобы уничтожить эту давящую на сознание картину – в моей куртке по-прежнему лежал пистолет, который дал мне Гром. Тяжёлое и холодное оружие, которое нащупала дрожащая рука, казалось мне единственным спасением. Едва я достала его, мои зеркальные сёстры замерли и устремили свои взгляды прямо на меня: некоторые из них смотрели с усмешкой и вызовом, некоторые были испуганы. Спустя мгновение все они упали к моим ногам, разлетевшись на мелкие блестящие кусочки.

Грохот от выстрелов заложил мне уши, но уже через минуту до меня донеслись громкие возгласы встревоженных людей, которые стали торопливо покидать раздевалку, с опаской глядя на меня. Пока им нечего было бояться – рассудок снова одержал верх над Городом. Медленно опустив руку, я убрала пистолет, и уже собиралась покинуть клуб вслед за напуганными посетителями, когда заметила небольшую деревянную дверь в начале стены, где ещё недавно находилось широкое прямоугольное зеркало. Осознав, что это может быть, я стремительно кинулась к ней. Именно в этом месте когда-то погиб мальчик, а значит, этот странный замаскированный вход вполне мог вести к развязке моих долгих и запутанных поисков.

У двери не оказалось ручки и, судя по всему, она открывалась только изнутри. Аккуратно, помня о неприятном случае своего падения в “затектурье”, я надавила на неё плечом. Она не поддалась. Поняв, что дверь заперта, я решилась надавить сильнее – это было тщетно. Однако сдаваться так просто не входило в мои планы: не жалея рук, я принялась неукротимо колотить в неё, абсурдно уверенная в том, что моё упорство непременно будет вознаграждено и кто-то, наконец, впустит меня туда. Этого не произошло, но я заметила то, что, безусловно, должно было помочь мне – в самом низу двери находилось небольшое отверстие, приглядевшись к которому, мне захотелось кричать от радости: оно представляло собой точную копию камеи, которую дала мне Мелодия. Поспешно отколов украшение от платья, я приложила его к нему. Следующие несколько секунд пронеслись в электросудорожном волнении, а затем, протяжно скрипнув, дверь медленно приоткрылась.

Принимая это приглашение, с выпрыгивающим из груди сердцем я вошла внутрь. Там моему взгляду открылась небольшая сумрачная комната с низким потолком, занавешенными окнами и ветхой пыльной мебелью. Где-то в этом полумраке таились мои сакральные ответы, и мне нужно было отыскать их во что бы то ни стало. Остановившись в середине комнаты у смятой кровати, бельё на которой больше походило на груду мусора, я внезапно услышала за спиной детский голос, звучавший медленно и как будто издалека.