Нина Пунтус - Город дождя

– У тебя такой вид, что сам дьявол расплачется.

Ветер сидел на автобусной остановке с гитарой в руках. Кажется, у него появилось новое хобби – издеваться надо мной. Хотела бы я разделить его веселье.

– Зачем ты вернулся? Вспомнил, что оставил в запасе немного шуток?

– Я сказал, что буду ждать тебя внизу. Ты забываешь всё стремительней, чем даже хотелось, – ответил Ветер, указав на место рядом с собой.

Я приняла его приглашение и присела рядом.

– Сыграй ещё что-нибудь. Мне это очень нужно.

Ветер отложил гитару.

– Я играю не для всех.

Ко мне подбежала лохматая дворняга, уткнулась в коленку влажным носом, пристально посмотрела на моего собеседника и убежала, виляя хвостом. Я с завистью проводила её взглядом. Конечно, жизнь бездомной собаки не легка, и всё-таки она до конца останется собой, сохранит естественность и внутреннюю цельность. Её прочный мир трудно разрушить. Человек же изначально обречён на картонный макет мироздания, который он до самой смерти вынужден неустанно подклеивать изолетной, придумывать на месте пустот что-то нерушимое и вечное, потому что если изолента закончится, ему будет трудно выжить.

– Играешь только для себя? – спросила я, окинув взглядом безлюдные улицы.

– Если ты не видишь чего-то, это не значит, что этого нет.

Я мысленно повторила его слова. Похожие слова мне говорил Саша, когда в наших беседах речь заходила о мире за гранью – я ставила под сомнение вопрос о его существовании. Теперь, по крайней мере, я знаю, что за чертой что-то есть. Но этого мало. Я хочу знать больше.

– Зачем ты ждал меня?

– Хотел пригласить тебя в одно место.

Ветер достал из кармана какую-то бумажку и протянул мне.

Это оказался билет в театр на спектакль “Гамлет”. Насколько я знала, в городе когда-то был театр, но он недавно сгорел. Шутки не кончились. Представление начиналось через пятнадцать минут в каком-то здании на Стеклянной улице.

– И как это понимать? В лучшем случае, я попаду туда к рассвету.

Ветер встал и знаком приказал мне сделать то же самое. Когда я поднялась, он зашёл за спину и, произнеся что-то неразборчивое, закрыл мне глаза руками. Я ощутила сильное головокружение и тошноту, а потом всё внутри сжалось, стало душно и жарко, возникло такое чувство, будто во мне горят тысячи костров, через которые прыгают резвые черти под хохот пьяных ведьм, славящих шабаш. В голове всплывали неясные образы и отвратительные видения – чёрные пауки ползли по стенам, превращаясь в шипящих змей, которые заползали в появившийся из пустоты мраморный гроб, заполняя его скользкими кольцами своих длинных тел, потом картина стала меняться и возникла молчаливая траурная процессия: лица шествующих были раскрашены – одни напоминали весёлых клоунов, а другие походили на унылых мимов; вскоре они распались на куски сырого мяса, которые тут же облепили большие красные мухи. Я закричала, но не услышала своего крика. Ветер убрал руки, и всё сразу исчезло. Рядом с нами уже не было автобусной остановки. Мы находились в совершенно другом месте. Это была Стеклянная улица.

– Вот мы и пришли.

– Это же казино, – сказала я, взглянув на здание, перед входом которого мы стояли.

Ветер кивнул и пошёл внутрь. Сзади меня окликнул чей-то громкий мужской голос, и, не оглядываясь, я нырнула в двери казино. Мы прошли мимо автоматов, игровых столов и подошли к бару. Ветер заказал нам выпить.

– За что пьём? – спросила я, подняв стакан.

– Не чокаясь – коротко ответил он.

В связи с последними событиями у меня накопилось столько вопросов, что я не знала с какой темы начать, как правильно построить разговор, чтобы добиться хотя бы малозаметных просветов. Я обдумывала это, разглядывая публику. Она была совершенно разная: от шумных мужчин и женщин в дорогих костюмах и платьях, курящих элитные сигары до тихих стариков в старых протёртых куртках. Их всех объединяло только одно – жажда денег и риска, погоня за призрачной и пустой мечтой о внезапном обогащении. Вадим часто таскал меня по таким заведениям. Я ещё могла понять бедных пенсионеров в мелких казино, но тугие кошельки, обнимающие вульгарно визжащие бриллианты, всегда вызывали во мне только омерзение.

Мы допили в молчании, а потом Ветер повёл меня через служебный вход. Это был длинный коридор со множеством комнат. В одной из них дверь была приоткрыта. За большим столом сидели наркодельцы и расфасовывали “товар” в прозрачные упаковки. Один из них заметил нас и приветственно махнул Ветру рукой. Дальше коридор поворачивал направо. Там была лишь одна комната, дверь которой была распахнута настежь. Внутри перед маленькой сценой, укрытой тёмно-синим занавесом, в несколько рядов стояли стулья. Почти все они были заняты. Мы не успели войти, как из комнаты неожиданно выбежал лысый карлик и шепеляво затараторил: