Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

— Черджил, почему строили дороги, преступникам откладывали казнь, изменников потрошили днем и ночью, и никто не спрашивал моего согласия, а сейчас вдруг… — Оск взглянул на инкрустированный драгоценными камнями хронометр у постели. — Боже мой, семь часов утра! Почему вдруг теперь решили советоваться со мной, что бы ни произошло в империи?

— Во-первых, вы стали совершеннолетним. Во-вторых, вот-вот начнется война. Во время потрясений ответственность за происходящее идет сверху вниз, а вы находитесь на самом верху, то есть в самом невыгодном положении.

— А почему мы не можем вступить в войну и тут же ее закончить? Я устал от этого идиотства. Вы же не думаете, что я такой уж хороший король? — Молодой человек сел, поставив тощие ноги на мех трехдюймовой толщины. — Ну, если начнется война, я пойду в первой линии огня в самой что ни на есть роскошной униформе и поведу своих солдат к стремительной победе. — При последних словах он нырнул под одеяло.

— Похвальное чувство, — сухо сказал Черджил, — но, принимая во внимание, что война может начаться сегодня, почему бы вам не выслушать рапорт о том, что еще одно звено самолетов-разведчиков получило повреждения над радиационным барьером, когда пыталось вести наблюдение за врагом сразу за тетроновыми рудниками.

— Я могу продолжить: никто не знает, каким образом самолеты были повреждены, но характер повреждений позволил Совету предположить, что возможность открытой войны возросла. Ведь примерно такие рапорты вы получали последние недели?

— Да, — ответил Черджил.

— Тогда зачем же вы ко мне пристаете? Кстати, мы в самом деле должны сегодня быть на этом дурацком вечере у рыбного торговца? И пожалуйста, говорите как можно меньше о тетроне.

— Нужно ли напоминать вам, — терпеливо ответил Черджил, — что этот рыбный торговец нажил состояние, по его мнению, почти равное королевской казне (хотя я сомневаюсь, что у него была возможность сравнивать), на эффективном использовании неупоминаемого металла. Если начнется война и нам понадобятся средства, он их с охотой нам предоставит. Отсюда вытекает, что мы будем присутствовать на вечере, на который мы приглашены с такой сердечностью.

— Послушайте, Черджил, — сказал Оск, — сейчас я говорю серьезно. Эти разговоры о войне смехотворны, и если вы рассчитываете, что я приму их всерьез, значит, и Совет относится к ним серьезно. Ну как мы можем воевать с кем-то, кто находится за радиационным барьером? Мы же ничего не знаем. Что там — страна, город, империя? Мы не знаем, есть ли у нее название. Мы даже не знаем, каким образом повредили наши самолеты. Мы не можем перехватить никаких радиосообщений. Мы даже не знаем, люди ли наши враги. Может, наш самолет получил заряд своего же тетрона (простите: если я запретил вам произносить это слово, значит, и я не должен его произносить), случайно выбило прибор, раз — и все. А Совет говорит — война. Ну так вот, я отказываюсь принимать это всерьез. Зачем мы продолжаем зря гробить самолеты? Почему бы не послать несколько человек по транзитной ленте, чтобы они произвели разведку? Транзитная лента была построена до того, как мы открыли карательные рудники, и сразу после присоединения лесного народа, правильно? Докуда она доходит?

— До мертвого города Тилфара, — ответил Черджил.

— Точно. А Тилфар был мертв не полностью, когда мы шестьдесят лет назад строили ленту. Радиация так далеко не распространялась. Так вот, почему бы не послать разведчиков в Тилфар, а оттуда через барьер на вражескую территорию? Они вернутся и все расскажут.

— Ваше Величество, разумеется, шутит, — улыбнулся Черджил. — Осмеливаюсь напомнить Вашему Величеству, что уровень радиации в Тилфаре смертелен. Для человека смертелен. Враг, похоже, за барьером здоров. Совсем недавно с помощью большого количества тетрона… Ох, простите… нам удалось сконструировать самолеты, которые, может быть, преодолеют барьер. И это единственный возможный путь.

Оск улыбнулся. Улыбка перешла в хихиканье, затем в хохот. Оск вдруг упал на кровать и закричал:

— Никто меня не слушает! Никто не принимает моих советов! — Он застонал и сунул голову под подушку. — Все только и делают, что противоречат мне! Убирайтесь! Проваливайте! Дайте мне спать!

Черджил вздохнул и вышел из королевской опочивальни.

Шестьдесят лет здесь стояла мертвая тишина. Но вот кристалл над приемной платформой башни-лаборатории в королевском дворце в Тороне ожил.