Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

— Я с Луны, — напомнил Катин. — Я знаю Землю только по одному продолжительному визиту на нее. Это не мой родной мир.

Лок не обратил на это внимания.

— Но в некоторых отношениях Тай, Себастьян и я очень похожи. В основных чертах характера мы гораздо ближе, чем я и ты.

И снова Катину понадобилась целая секунда (довольно неприятная секунда), чтобы вспомнить, что означает выражение боли на рассеченном лице Лока.

— Некоторые наши реакции на возникающие ситуации будут понятны кому-то другому, но не тебе, это правда, — он замолчал. — Ты не землянин, Катин. Но Мышонок — с Земли. И Принс. Один — беспризорник, другой… Принс Ред. Существует ли некая связь между ними, как между мной и Себастьяном? Цыган просто зачаровывает меня. Я не понимаю его. Не в том смысле, в каком, я думаю, я понимаю тебя. Принса я тоже не понимаю.

«ПОРТРЕТ НЕТРАЙДЕРА». Катин посмотрел на дату: задумчивый нетрайдер с негроидными чертами лица разглядывал свою сеть двести лет назад.

«ПОРТРЕТ ЮНОШИ»: современника, конечно. Он стоит на опушке рощи… деревьев? Нет. Чем бы это ни было, но только не деревьями.

— В середине двадцатого века, в 1950 году, если быть точным, — Катин снова взглянул на капитана, — на Земле была маленькая страна, называемая Великобританией, в которой существовало пятьдесят семь довольно сильно разнящихся друг от друга диалектов английского языка. Была также большая страна, называемая Соединенными Штатами, с населением в четыре раза большим, раскинувшаяся на территории в шесть раз большей. Там тоже существовали диалекты, но только две крошечные группы, включающие менее двадцати тысяч человек, употребляли язык, который мог быть непонятен человеку, владеющему литературным английским. Я привел этот пример, чтобы пояснить свою точку зрения: ведь обе страны говорили на одном и том же языке.

«ПОРТРЕТ ПЛАЧУЩЕГО РЕБЕНКА» (2852 год нашей эры. Вега — IV).

«ПОРТРЕТ ПЛАЧУЩЕГО РЕБЕНКА» (3052 год. Новая Бразилия).

— Что вы имеете в виду?

— Соединенные Штаты были продуктом коммуникационного взрыва, развития способов передвижения, перемещения людей, движения информации, развития радио и телевидения, что стандартизировало речь и образ мышления — и все это означало, что персона А может понять не только персону В, но также и персон С, X и У. Люди, информация и мысли пересекают сейчас галактику значительно быстрее, чем в Соединенных Штатах в 1950 году. Возможность взаимопонимания значительно возросла. Наши родные миры разделяет треть галактики. За исключением случайных воскресных визитов в Университет созвездия Дракона во время моей учебы, сейчас я впервые покинул пределы Солнечной системы. Однако вы и я по способности к обмену информацией гораздо ближе друг к другу, чем уроженцы Уэльса и Корнуэлла в Великобритании тысячу лет назад. Помните об этом, когда размышляете о Мышонке или о Принсе Реде. Хотя Великая Змея свернулась вокруг колонны всего сотни миров, жители Плеяд и Окраинных Колоний признают ее, мебель Республики Вега то и дело напоминает о своих хозяевах, Аштон Кларк значит одинаково много как для вас, так и для меня… — он остановился, так как Лок нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что Андервуд убил Моргана?

— О, конечно же… Я имел в виду… — краска смущения проступила на его щеках. — Да… Но я не хотел…

Между картинами показалась женщина в белом. Ее серебряные волосы были уложены в высокую прическу.

Она была высокой.

Она была старой.

— Лок! — она протянула навстречу ему руки. — Банни сказала, что ты здесь. Я думаю, нам следует подняться в мой офис.

Конечно! — подумал Катин. Все ее портреты, которые я видел, были сделаны пятнадцать-двадцать лет назад.

— Спасибо, Циана. Мы и сами могли бы подняться. Я не хочу отвлекать тебя, если ты занята. Это не займет много времени.

— Ничего. Пойдемте. Я оценивала сейчас полтонны не представляющей большого интереса скульптуры с Веги.

— Периода Республики? — спросил Катин.

— Увы, нет. Тогда бы мы смогли сбагрить их с рук. Но они слишком стары, чтобы чего-нибудь стоить. Идемте, — она уже двинулась мимо развешанных холстов, когда взглянула на широкий металлический браслет, закрывающий разъем на ее запястье. На нем мигал один из миниатюрных экранчиков.

— Простите, юноша, — повернулась она к Катину. — У вас с собой… диктофон или что-нибудь подобное?

— Ну… д-да.

— Я должна попросить вас не использовать его здесь.

— О, я не хотел…

— Не каждый раз, но довольно часто я сталкиваюсь с вопросом обеспечения секретности, — она положила свою морщинистую руку на его. — Вы понимаете? Автоматически нарастающее поле стирает все записи с подобного рода аппаратов.