Эрик Фрэнк Рассел - Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад

— Стив, старина! — взревел он. — Добился-таки своего! Круши, Стив!

Включив предельную мощность, он прошил наступавшую орду. Голубизна вспыхивала фиолетовым, оранжевым, исчезала; одно из уцелевших крыльев летучего полчища уклонилось и обрушилось на Йонкерс, но, пикируя, все же то и дело меняло цвета.

Другое крыло мстительно устремлялось прямо на Грэхема. Он знал, что произойдет сейчас, чувствовал по тому, как сплачивались ряды атакующих, как еще более убыстрялся полет. И до последнего мига продолжал вести незримый огонь, поливая витонов исступленной руганью и поляризованными лучами. Как только шары столкнулись, образуя убийственный комок, он в четыре тигриных прыжка достиг ямы, обхватил шест и ринулся вниз.

Скользя по шесту с умопомрачительной скоростью, Грэхем увидел, как жуткая сверкающая голубизна сгустилась и нависла над устьем шахты. Свинцовое небо словно чудом обратилось в лазурный сверкающий купол. И взорвалось невыносимым блеском. И без того пострадавшие барабанные перепонки Грэхема ударило так, будто вселенная трескалась пополам. Шест заплясал, человека стряхнуло с него, словно муху, скинуло в содрогающуюся глубину. Шахта ходуном ходила сверху донизу, стены крошились, обрушивая сокрушающий ливень бетонных осколков, земли, камней. Что-то большое и черное тяжко низверглось прямо на тело Грэхема.

Тот сдавленно застонал. Сознание отлетело, словно черная погребальная ладья, плывущая в туманные морские дали.

Постель была удобной — такой удобной, что и просыпаться не хотелось. Повернув голову, Грэхем почувствовал, как ее пронзила острая боль, окончательно пришел в себя и разомкнул веки.

А ведь и правда — он в постели. Грэхем шевельнул пальцами, потом поднял руку, погладил простыню. Определенно, это постель. Грэхем с удивлением оглядел окно, изучил картину, висевшую на противоположной стене. “Загнанный олень”. Грэхем показал ему язык.

Рядом скрипнул стул. Скривившись от боли, Грэхем повернул голову и обнаружил рядом с собою широкоплечую фигуру Воля.

— Добрый вечер, Рип ван Винкль, — радушно приветствовал его лейтенант. — Докладываю: сейчас десять вечера. Четверг. Целых три дня ты был безмолвен, глух, туп и недвижим — словом, оставался самим собою.

— Хм, — фыркнул Грэхем, но далеко не столь гневно, сколь фыркнул бы при других обстоятельствах. Потом обратил взгляд в сторону картины. — Уж не ты ли водрузил мне на обозрение эту дрянь? Если ты, не вижу здесь ничего смешного.

Воль уставился на полотно, пытаясь понять, чем оно не угодило приятелю, наконец сообразил и загоготал.

С трудом приподнявшись, Грэхем оперся на локоть, не обращая внимания на бьющуюся в голове боль.

— Ну-ка тащи сюда мои пожитки, безмозглый толстяк, — мне пора по делам.

— Ничегошеньки не выйдет. — Широкая ладонь Воля мягко и осторожно опрокинула его назад. — Нынче тот единственный и неповторимый случай, когда я командую, а ты повинуешься. — Он вымолвил это с неприкрытым злорадством, а потом добавил: — Витоны сровняли с землей все в радиусе мили; прикончили множество наблюдателей. Двенадцать часов потребовалось, чтобы обнаружить твою нору и откопать кусок фарша, в который тебе благоугодно было превратиться. Вот и полеживай себе смирнехонько, а дядюшка Арт расскажет сказочку на сон грядущий.

Он достал газету, развернул и торжественным голосом прочитал краткий обзор событий:

— Мэр Салливэн утверждает: город надежно защищен. “Электра” довела производство излучателей до тысячи в день. Еще две эскадрильи азиатских стратопланов приземлились в Бэттэри Парк и сдались на милость победителя. — Взглянув на приятеля, он добавил от себя: — Это всего лишь местная хроника. Спле–тенки–с. А во всем мире столько случилось, покуда ты храпел, яко боров объевшийся!

Грэхем сердито хмыкнул:

— Как дела у Кёнига?

— Двое операторов погибли, пока Йонкерс принимал на себя удар этой мрази. Много наблюдателей, расположившихся поблизости, тоже отправились на тот свет, А в остальном — все в порядке. — Воль снова уткнулся в газету. — Вот еще послушай: в Небраске выровняли фронт. Наши танки теснят обескровленного противника. В рядах азиатов — разброд, недовольство и мятежи — по мере того как наши излучатели продвигаются к переднему краю и лупят витонов прямо у них над головой. Азиатские пацифисты захватили короля Чуна и начали производить антивитоновские установки… Европейские вооруженные силы полным ходом гонят противника на восток. Вашингтон ждет, пока азиаты предложат перемирие и содействие в истреблении витонов. — Он сложил газету и осторожно засунул Грэхему под подушку. — Война, можно сказать, близится к концу, а все благодаря тебе!