Александр Силецкий: Поправка на человечность

- Да, но у нас день давно! Я на работу опоздал! - возроптал Шарапкин. - Поди, выговор влепят! Наш парторг совсем сдурел - дежурит по утрам на вахте...

- Никто ничего не узнает. Мы вернем вас - в ту же самую секунду, из которой вы исчезли.

- Как это? - усомнился Шарапкин. - В ту же самую... Да разве эдак можно?

- Можно, успокоили мямляне. - Вы не беспокойтесь. _Э_т_о_ мы умеем... Все! Прощайте.

- Рад был познакомиться, - осклабился Шарапкин, тотчас же воспрянув духом, и нахально сделал ручкой. - Мой большой привет!..

Внезапно все закружилось у него перед глазами, меняя очертания и цвет, а после его вдруг обволокла густая темнота, и стало нестерпимо тихо...

Он опять увидел звезды и родную Землю - так, как видели ее с орбиты космонавты...

Помнится, ходил с женой в кино, там были кадры... Все завидовал... Эх!..

Ярко-оранжевая дорога стремительно летела к голубому диску, вот она уже нырнула в облака, перебралась на теневую сторону планеты - внизу, приближаясь с каждым мигом, трепетали среди ночи разноцветные огни.

Внизу был город.

Там был дом.

Шарапкин шлепнулся обратно в свою теплую постель, не разбудив никого из домочадцев, и, словно повинуясь властному приказу, моментально забылся крепким сном.

А корабль чужой космической державы, набирая скорость, удалялся.

Улетал ни с чем.

Впервые мощная цивилизация планеты Мямля непритворно спасовала. Да и как ей было не спасовать!

Десять, пятьдесят, пятьсот, тысячу, ну, сотню тысяч человек - еще куда ни шло, их еще можно было как-то разместить на корабле.

Но гнать через Галактику планету, заселенную людьми, чтобы один из них, подлежащий изучению, как морская свинка, чувствовал себя при этом, как король на троне; перетаскивать планету, чтоб потом ее завоевать - вот уж воистину абсурд!

У Мямли просто сил бы на такое не хватило.

Типичный представитель оказался неподъемным.

Операция с колонизацией Земли откладывалась на неопределенно долгий срок. И никто не мог сказать заранее, когда он, наконец, наступит.

Земля этот секрет держала при себе.

Все происшедшее в ту ночь Шарапкину и впрямь потом казалось только сном.

Невероятным, странным, даже - в чем-то - может быть, смешным...

О нем он никому не говорил. Зачем?

Но чувство радости и ощущенье поразительной гармонии в большом и малом, обретенные им в ту удивительную ночь, Шарапкина уже не покидали никогда.

Как будто заново родился человек...

Это многих удивляло, кто соприкасался с ним.

И когда спрашивали, что случилось, Шарапкин, не задумываясь, отвечал:

- Проклятая бессонница замучила, ну, а теперь вот - как рукой сняло...

А что еще он мог сказать?