Гоар Маркосян-Каспер - Забудь о прошлом

«Вчера Начальником Вагринского отдела Охраны Летом Рива и его сотрудниками были задержаны при попытке убить недавно вернувшегося на родину бывшего главу бакнианского правительства Марана три бандита. Бандиты оказались членами общественной организации „Мстители“, при задержании они назвали имена людей, давших им задание совершить покушение и снабдивших оружием. Этими людьми оказались высокопоставленные члены организации. Начальник Внутренней Охраны Бакнии Песта отдал приказ арестовать указанных лиц. При обыске обнаружено, что „Мстители“ создали целый склад оружия, обучают стрелков, взрывников и представляют опасность для общества. По приказу Начальника Охраны организация распущена, ее восстановление запрещено, арестованные руководители предстанут перед судом. Что касается Марана, то благодаря расторопности сотрудников Лета Рива он не пострадал, несмотря на то, что один из убийц успел выпустить очередь из семи пуль.»

— Сам Песта! — сказал Поэт, когда Дан опустил газету. — Он ненавидит Марана больше, чем любой другой, даже больше, чем Лайва, я думаю. И вот! Он приперт к стенке. Какой удачный момент — делегация землян, куча журналистов, никогда в Бакнии не было столько иностранных журналистов, и все в курсе, ну никак не замять! Везет этому Марану!

— Везение тут не при чем, — возразил Дан. — Наверняка все это входило в его расчеты.

— Но без пуль-то можно было обойтись, Дан?

— Не думаю. Ты бы слышал, как их расписывал репортер. Как он держал их в руке, и калибр, и гильзы, и само оружие, и где пули засели… Без пуль такого эффекта все-таки не было бы… — Он посмотрел на Поэта и лукаво спросил: — Уже не злишься?

Тот вздохнул.

— В сущности, я сам во всем виноват. А вернее, это чертово латанское вино. Не будь я так пьян, разве я сказал бы Марану то, что сказал? Не знаю, где были мои мозги, в каком виде, что в них могла зародиться абсурдная мысль, будто Маран сбежит от опасности, а не сунет немедленно свой неприлично красивый нос в самую кашу?.. Да и как мне на него сердиться? — Он снова вздохнул. — Ведь скоро вы снова улетите, а я останусь здесь с Дором, который заделался добропорядочным семьянином и законченным подкаблучником. С бедняжкой Диной, которая совсем высохла, никуда не ходит, даже не хочет разговаривать и только смотрит тоскливыми глазами потерявшего хозяина нанка…

— С Диной надо что-то делать, — сказал Дан решительно. — Я сегодня же поговорю с Никой. Ее нужно на какое-то время увезти. Оторвать от этого дома, этих картин, спасти.

— Спасай, — сказал Поэт грустно. — Спасатель из тебя, Дан, замечательный. Спасай, но только не так… основательно. Не отбирай у меня и Дину, как ты отобрал Марана.

— Я отобрал?!

— Не обижайся. Конечно, ты его спас. После того, что он пережил, это было нелегко. Человек, перенесший двойное крушение — идеалов и веры в себя, трудно поддается спасению. Недаром он так рвался умереть в подвалах Крепости. Ты его вытащил, помог найти себе новое применение, словом, спас. И… отобрал его. У меня, у всех нас, у Бакнии… Он ушел. И, наверно, уже не вернется.

— Прости меня, — сказал Дан тихо.

— Ну что ты, Дан. Это ты меня прости. Я неблагодарное, эгоистическое животное, боящееся распада своей стаи. Не будем больше об этом. — Он встал и ушел к себе.

Полежав еще немного, Дан решил-таки сходить к Олбрайту. Он встал, надел свежую рубашку и причесывался, когда Поэт крикнул ему из своей комнаты:

— Дан! Можно тебя на минутку? — И когда Дан заглянул в дверь, попросил: — Не говори Марану об этом. Ну о том, что я тебе недавно сказал. Ладно?

— Конечно, — сказал Дан. — Я и не собирался. А?..

Поэт опередил его вопрос.

— Не хочу портить ему настроение. И так вчера накинулся. Да еще после такой встряски. Ему ведь это нелегко далось. Куда труднее, чем раньше. — Он помолчал и улыбнулся. — Марану больше не хочется умирать, Дан. Ему теперь есть, к кому возвращаться.

— Почему только теперь? — возразил Дан. — А ты, я, все остальные? И тут, и там…

— Нет, Дан. Друзья это, конечно, хорошо. Но женщина — другое. Прелестная маленькая женщина, которую хочется носить на руках. — Он усмехнулся и добавил: — С планеты, где мало знают о любви, но умеют сильно любить. Уж конечно, мимо такого парадокса Маран пройти не мог.

— Мало знают? — Дан нахмурился и вдруг вспомнил. — Послушай, — сказал он сурово. — Объясни мне, что ты подразумевал под детскими играми.

— Под какими играми? — не понял Поэт.

— В ту самую ночь, перед тем, как сделать свое жуткое пророчество, ты говорил, что земные женщины…