Николай Дашкиев: Рабовладелец

Это случилось давным-давно, в звездной системе А-1, на голубой планете Земля.

В один чудесный, для Северного полушария весенний день, в ноль часов по международному времени, внезапно замолчали радиостанции, погасли экраны гониовизоров, выключились нейтринофоры.

И на всю Солнечную систему раздался экстренный сигнал Службы Жизни — Сигнал Розыска.

Искали мужчину, по имени Пауль, личный индекс № МКИА-235Р75.

Он был нужен, как вода для жаждущего. Как кислород для космонавта в межзвездном пространстве. И даже больше: он был нужен, как сама жизнь, ведь только от него зависело существование другого человека, по имени Март.

Март умирал. Умирал страшной, нелепой смертью человека, лишенного почек. Левую почку ему удалили год назад. Правая еще некоторое время работала, но потом отказала и она. Человек был обречен.

Нет, Март еще жил, потому что его кровеносная система была подключена к искусственной почке, и мог бы жить еще неделю, еще месяц, еще год. Но все равно, это было мучительное, медленное умирание, потому что искусственная почка — аппарат несовершенный и громоздкий. Консилиум величайших врачей определил: срочно нужна здоровая почка для пересадки. А ее может дать один-единственный человек в Солнечной системе — альянт больного.

Знаю: вы удивлены и неприятно поражены. Зачем, мол, такая дикая операция, если за несколько часов можно полностью восстановить обе почки человека? Но учтите: происходило это где-то в начале двадцать первого столетия, когда еще не существовало генетической топологии и только-только начинался штурм биологического барьера несовместимости. Следует признать: древние врачи были искусными хирургами. Они блестяще разработали методику пересадки внутренних органов. Но органы эти чаще всего не приживались. Они или медленно разрушались сами, или убивали оперированного, — ведь всякий чужеродный белок для организма не просто нежелателен, но смертельно опасен. Надежно приживались только ткани близнецов, которые имели одинаковый генетический код. И именно это решили использовать тогдашние врачи: они начали создавать таких "близнецов" искусственно.

Нет, это были дети совершенно разных родителей. Просто, в первые минуты после рождения двое младенцев обменивались кровью, и с тех пор и до конца жизни их ткани были биологически совместимы.

Родившись в одном месте, в один день и час, альянты впоследствии разъезжались в разные стороны и чаще всего никогда не встречались. Но как только раздавался Сигнал Розыска, то, где бы не был альянт гибнущего — на суше или в морских глубинах, на Земле или в Космосе — он мчался на помощь. А впрочем, Сигнал Розыска включался очень редко. Срабатывали кодовые импульсы Службы Жизни, и браслет-информатор на руке альянта начинал давать тревожные сигналы.

Альянт Пауль, личный индекс № МКИА-235Р75, на кодовые сигналы не отозвался. Мало того, после этих сигналов, как определила Служба Жизни, он, вопреки всем правилам, оставил в квартире браслет-информатор, а сам исчез. Не ответил он и на экстренный Сигнал Розыска.

Этот Сигнал, ради которого замолкала вся телекоммуникационная сеть планеты, точно через двадцать четыре часа раздался во второй раз. Еще через сутки — в третий. И только тогда Служба Жизни получила нейтринограмму без обратного адреса. Сухим, равнодушным голосом альянт Пауль, личный индекс № МКИА-235Р75, сообщал, что из определенных соображений отрекается от обязанности альянта человека, по имени Март, личный индекс № МКИА-235Р76. Причину своего поступка он не раскроет никому, даже под угрозой всеобщего осуждения.

Все были потрясены. Конечно, обязанность альянта — добровольная; конечно, за полвека системы попарной иммунизации было несколько случаев отречения альянтов-трусов, которые, кстати, из-за всеобщего порицания потом мучились всю жизнь. Но в этот раз все было совсем по-другому. Наверно, не существовало альянтов ближе и родней, чем Пауль и Март. Дружили еще их деды. Дружили их родители. И они сами, рожденные в один день и один час, были друзьями с первых шагов своего сознательного существования. Они росли и учились вместе, выбрали одну профессию, имели одинаковые вкусы и убеждения. Погруженные в науку, оба так и не нашли времени, чтобы жениться, и, дожив до сорока лет, все еще оставались холостяками…