Роберт Силверберг - Озимандия

– Боюсь, я не…

– Прислушайтесь. Похоже, его соорудили и поставили здесь для потомков, дабы он поведал нам о величии народа, построившего эти города. Только города канули в вечность, а робот стоит! Неужто вам не чудится в его словах: «Взгляните на мои творения, владыки, и восплачьте!» – «Кругом нет ничего», – продолжил цитату Уэбстер. – Совпадает.

Строители и города канули, а бедному роботу невдомек, он, знай, тараторит.

Да. Назовем его Озимандией!

– Делать-то с ним что? – спросил Герхардт.

– Вы говорите, с места стронуть его не могли? – спросил Уэбстер у Леопольда.

– В нем фунтов шестьсот весу. Сам он передвигается, но я его сдвинуть не смог.

– Может, мы впятером… – предложил Уэбстер.

– Нет, – сказал Леопольд. Губы его тронула загадочная улыбка. – Оставим его здесь.

– Что?

– На время, – добавил он. – Прибережем… в качестве сюрприза для Мэттерна. Ошарашим его в последний день, а пока пусть думает, что планета гроша ломаного не стоит. Пусть подтрунивает сколько угодно – придет время улетать, тут мы и покажем свою добычу!

– По-вашему, не опасно оставлять его здесь? – спросил Герхардт.

– Украсть его некому, – сказал Маршалл.

– И от дождя он не растает, – добавил Уэбстер.

– А вдруг он уйдет? – не сдавался Герхардт. – Ведь может же он уйти, да?

– Конечно, – ответил Леопольд. – Но куда? Я думаю, он останется здесь.

А уйдет, так мы его радаром всегда найдем. А сейчас – на корабль, поздно уже.

Мы расселись по машинам. Силуэт умолкшего робота, врытого по колено в песок, выделялся на фоне темнеющего неба; он развернулся к нам лицом и, словно прощаясь, поднял тяжелую руку.

– Помните, – предупредил Леопольд напоследок, – Мэттерну об этом ни слова!

На корабле в тот вечер полковник Мэттерн и семеро его подручных проявляли завидный интерес к нашим дневным трудам. Они пробовали сделать вид, будто всей душой переживают за нашу работу, но мы-то видели отлично: нас просто подначивают и хотят услышать в подтверждение своих прогнозов, что мы ровным счетом ничего не нашли. Это они и услышали, раз уж Леопольд запретил поминать про Озимандию. А ведь кроме робота мы и вправду ничего не нашли, и когда сказали об этом, они улыбнулись: мол, мы так и знали, надо было сразу нас послушать, вернулись бы преспокойненько на Землю на семь дней раньше.

Наутро, после завтрака, Мэттерн объявил, что высылает группу на поиски расщепляемых материалов, если мы не возражаем.

– Нам понадобится одна из машин, – сказал он. – Вам останутся две. Вы не против?

– Обойдемся двумя, – ответил Леопольд без особой радости. – Только на нашу территорию не заходить.

– Это где?

Вместо прямого ответа Леопольд сказал:

– Мы тщательно обследовали район к юго-востоку отсюда и не нашли ничего примечательного. Там можете своей геологической техникой хоть в пыль все перетереть.

Мэттерн кивнул, смерив Леопольда пристальным взглядом, словно явное нежелание открыть место наших работ вызвало у него подозрение. Я сомневался, стоит ли утаивать от Мэттерна информацию. Но, подумал я, Леопольду хочется поиграть немного в прятки, а единственный способ уберечь Озимандию от глаз Мэттерна – не говорить, где мы работаем.

– Помниться, вы сказали, полковник, что, с вашей точки зрения, планета пуста.

Мэттерн перевел взгляд на меня.

– Убежден в этом. Но я ж не осел, чтоб носа наружу не высунуть, если уж мы все равно здесь околачиваемся.

Его правда.

– А как все-таки думаете, найдете что-нибудь?

Он пожал плечами.

– Расщепляемого – наверняка ничего. Ручаюсь, что на этой планете все радиоактивные вещества давным-давно распались. Вот литий, может, попадется.

– Или чистый тритий, – ехидно вставил Леопольд. Мэттерн в ответ только рассмеялся.

Спустя полчаса мы вновь шли западным курсом туда, где оставили Озимандию. На одной машине ехали Герхардт, Уэбстер и я, а другую занимали Леопольд с Маршаллом. Двое из подчиненных Мэттерна в третьей машине отправились на юго-восток, в район, где накануне пропал впустую день у Маршалла и Уэбстера.

Озимандия был на прежнем месте, а за спиной у него вставало солнце, и силуэт робота светился по краям. Интересно, подумал я, сколько восходов он встретил. Верно, миллиарды.

Мы остановили машины неподалеку от робота, подошли к нему, и Уэбстер воспользовался ярким утренним светом для киносъемки. С севера со свистом налетал ветер и взбивал фонтанчики песка.

– Озимандия остаться здесь, – сказал робот при нашем приближении.