Герберт Уэллс - Невидимка

Незнакомец появился в начале февраля. День был совсем зимний — пронзительный ветер и вьюга — последняя в году.

Он пришел через дюны, пешком с Брамбльгорстской станции, плотно укутанный с головы до ног, и принес в руках, на которых били толстые перчатки, маленький черный саквояж. Из-под полей его мягкой пуховой шляпы, надвинутой на глаза, не было видно ровно ничего, кроме блестящего кончика его носа; снег завалил ему грудь и плечи и увенчивал белым гребнем его саквояж. Полуживой приплелся он в гостиницу «Повозка и лошадь» и сбросил на пол свою ношу.

— Затопите камин, ради самого Бога, — крикнул он, — дайте мне комнату и затопите!

Он отряхнул с себя снег в общей зале, пошаркал ногами и, отправившись в приемную вслед за хозяйкой, мистресс Галль, условился с нею насчет платы, бросил на стол два соверена вперед и без дальнейших околичностей водворился в гостинице.

Мистресс Галль затопила камин и покинула гостя, чтобы собственноручно состряпать ему завтрак. Приезжий в Айпинге зимою, да еще постоялец отнюдь не прижимистый — счастие неслыханное, и мистресс Галль решила доказать, что она его заслуживает.

Когда ветчина была почти готова, и Милли, лимфатической помощнице мистресс Галл, придано нечто в роде расторопности посредством немногих, но метких выражений презрения, хозяйка снесла скатерть, тарелки и стаканы в приемную и начала с возможно большей пышностью накрывать ка стол. Хотя камин топился очень жарко, гость, к ее удивлению, так и остался в пальто и шляпе и, стоя к ней спиною, смотрел в окно на валивший на дворе свет.

Руки его в перчатках были заложены назад, и он казался погруженным в глубокую задумчивость. Мистресс Галль заметила, что остатки снега таяли у него на плечах и вода капала на ее ковер.

— Не угодно ли, я возьму вашу шляпу и пальто, сэр, — спросила она, — и хорошенько просушу их на кухне?

— Нет, — отвечал приезжий, не оборачиваясь.

Мистресс Галль, думая, что он, может быть, не расслышал вопроса, хотела было повторить его. Но незнакомец обернул голову и взглянул на нее через плечо.

— Я предпочитаю остаться как есть, — сказал он с расстановкой, и мистресс Галль впервые заметила его большие синие очки с выпуклыми стеклами и взъерошенные бакенбарды, выбивавшиеся из-за воротника пальто и совершенно закрывавшие лицо и щеки.

— Это как вам будет угодно, — сказала она, — как вам будет угодно. В комнате скоро нагреется, сэр.

Он не отвечал и снова отвернулся, а мистресс Галль, почувствовав несвоевременность своих попыток завязать разговор, расставила остальную посуду быстрым staccato и шмыгнула вон из комнаты. Когда она вернулась, приезжий стоял все на том же месте неподвижно, как истукан, сгорбившись и подняв воротник пальто, а поля нахлобученной шляпы, с которых капал растаявший снег, все так же вплотную закрывали его лицо и уши.

Хозяйка с азартом поставила на стол ветчину и яйца и доложила, сильно возвышая голос:

— Завтрак готов, сэр, пожалуйте.

— Благодарю, — поспешно отозвался приезжий, но тронулся с места только тогда, когда она уже затворяла за собою дверь; тут он быстро обернулся и почти бросился к столу.

Проходя через буфет в кухню, мистресс Галль услышала там повторявшийся с равными промежутками звук. Чирк, чирк, чирк — доносилось мерное позвякиванье ложки, которою что-то размешивали.

— Уж эта мне девчонка! — проговорила про себя мистресс Галль. — А у меня-то и из головы вон! Этакая копунья, право!

И, собственноручно оканчивая затирание горчицы, она наградила Милли несколькими словесными щелчками за чрезвычайную медлительность. Пока сама она, хозяйка, состряпала ветчину и яйца, накрыла на стол и все устроила, Милли (уж и помощница, нечего сказать!) успела только опоздать с горчицей! А еще гость-то совсем новый и собирается пожить! Тут мистресс Галль наполнила банку горчицей, не без торжественности, поставив ее на черный с золотом поднос, понесла в гостиную.

Она постучалась и вошла тотчас. Незнакомец при ее входе сделал быстрое движение, точно искал чего-нибудь на полу, и ей только мелькнул какой-то белый предмет, исчезающий под столом. Мистресс Галль крепко стукнула горчичной банкой, ставя ее на стол, и тут же заметила, что пальто и шляпа сняты и лежат на стуле перед каминам, а пара мокрых сапог грозит ржавчиной стальной решетке ее камина. Она решительно направилась к этим предметам.