Герберт Уэллс - Невидимка

На углу Тедди встретил Галля, недавно женившегося на хозяйке гостиницы «Повозка и лошади» и отвозившего случавшихся иногда пассажиров на Сиддербриджскую станцию в айпингском омнибусе. Теперь он как раз возвращался со станции и, судя по манере правит, очевидно, «задержался на минутку» в Сиддербридже.

— Здорово, Тедди! — крикнул он мимоходом.

— Чудной какой-то там у вас! — крикнул в ответ Тедди.

Галль очень любезно остановил лошадей.

— Чего? — спросят он.

— Диковинный какой-то постоялец приехал в «Повозку и лошади». Чудной какой-то, Бог его знает!

И Тедди яркими красками описал удивительного гостя мистресс Галль.

— Похоже, что переодетый он, вот что! Кабы у меня кто остановился, я бы полюбопытствовать перво-наперво, какая у него рожа, — продолжал Тедди. — Да ведь бабы — народ доверчивый, особенно насчет чужих. Он нанял у тебя комнату. Галль, и даже имени своего не сказал.

— Врешь? — воскликнул Галл, не отличавшийся быстротою соображения.

— Право слово. Нанял на неделю. Каков он ни есть, а раньше недели ты от него не отделаешься. А завтра, говорит, привезут ему багаж. Дай Бог, Галль, чтоб в сундуках-то не были камни.

И он рассказал Галлю, как его в Гастингсе надул проезжий с пустыми сундуками, после чего Галль пришел в состояние смутной подозрительности.

— Ну, старуха, поворачивайся! — крикнул он на лошадь. — Надо все это оборудовать.

Тедди продолжал свой, значительно успокоенный.

Но, вместо того, чтобы «все это оборудовать», Галль по возвращении домой получил от жены порядочную трепку за то, что опоздал в Сиддербридже, а на осторожные свои расспросы — резкие и не идущие к делу ответы. И, тем не менее, семена подозрения, посеянные в душе Галля Генфреем, пустили там ростки, не смотря на все неблагоприятные обстоятельства. «Бабы-то немного что смыслят», — говорил он про себя и решил при первой возможности разузнать что-нибудь о госте. А потому как только гость ушел спать, — что случилось в половине десятого, — мистер Галль с вызывающим видом вошел в приемную и стал пристально смотреть на мебель своей супруги, собственно затем, чтобы показать, что приезжий — тут не хозяин; с презрением окинул он взглядом страницу математических вычислений, забытую приезжим, и, отправляясь спать, наказал жене обратить особенное внимание на багаж, который должен прибыть завтра утром.

— Не суйся не в свое дело, Галль, — заметила на это мистресс Галль. — Справятся и без тебя.

Она тем более расположена была язвить Галля, что незнакомец и, действительно, был очень странного сорта человек, и сама она относилась к нему с большим сомнением, В середине ночи она проснулась: ей снились огромные белые головы, в роде реп, они ползли за нею на бесконечных шеях и смотрели на нее огромными черными глазами. Но мистресс Галль была женщина рассудительная; она прогнала свои страхи, повернулась на другой бок и заснула снова.

Там вот как случилось, что 29 февраля, в самом начале оттепели, это странное существо было выкинуто из бесконечности в деревню Айпинг. На следующий день привезли по слякоти его багаж, а багаж был очень замечательный. Была в нем, правда пара чемоданов, которые могли бы принадлежать любому разумному человеку, но, кроме того, был ящик с книгами, объемистыми, толстыми книгами, частью написанными весьма неразборчивым почерком, и больше дюжины плетеных корзин, ящиков, коробок с какими-то уложенными с солому предметами, как показалось Голлю, полюбопытствовавшему запустить руку в солому, — стеклянными бутылками. Незнакомец не вытерпел и, пока Галль заболтался немножко, готовясь помогать при выгрузке багажа, вышел навстречу Фиренсайдовой телеге, закутанный, по обыкновению, в пальто и шарф, в шляпе и перчатках. Он подошел, не замечая Фиренсайдовой собаки, которая обнюхивала ноги Голли с интересом диллетанта.

— Вносите-ка поскорее ящики, — сказал он, — я уж и так ждал порядочно.

И, сойдя с крыльца к задку телеги, он хотел было взять там одну из корзин. Но едва завидела его собака Фиренсайда, как сердито зарычала и ощетинилась, а когда он сбежал со ступенек, — сделала нерешительное движение вперед и потом прямо бросилась на него и вцепилась ему в руку.

— Цыц! — крикнул, отскакивая, не отличавшийся мужеством по отношению к собакам Галль.

— Куш! — заревел, хватаясь за хлыст, Фиренсайд.

Зубы собаки скользнули по руке незнакомца, послышался удар, собака подпрыгнула боком и рванула его за затрещавшие панталоны. Но в эту минуту тонкий конец Фиренсайдова хлыста достиг, наконец, его собственности, и собака с отчаянным визгом скрылась под телегой. Все это произошло в несколько секунд. Никто не говорил, все кричали. Незнакомец быстро оглянулся на свою ногу и разорванную перчатку, нагнулся было к ноге и опрометью бросился по ступенькам в гостиницу. Слышно было, как он стремглав бежал по корридору и вверх по лестнице, в свою спальню.