Герберт Уэллс - Невидимка

— Не теряйте головы, Кемп, ради Бога! Я там нуждаюсь в помощи. Погодите.

Рука схватила руку Кемпа у локтя. Кемп ударил по ней.

— Кемп! — крикнул голос. Кемп, не бойся.

И рука еще крепче сжала руку Кемпа.

Исступленное желание высвободиться овладело Кемпом. Кисть перевязанной руки вцепилась ему в плечи, его вдруг сшибли с нот и бросали навзничь на постель. Он открыл было рот, чтобы крикнуть, но угол простыни очутился у него между зубами. Невидимый держал его крепко, но руки Кемпа были свободны, и он как бешеный колотил ими наобум.

— Будьте же благоразумны, толком вам говорю! — сказал Невидимый, не выпуская его, несмотря и удары, которые сыпалась ему в ребра. — Боже праведный, вы доведете меня до бешенства.

— Тише, дурак! — заревел Невидимый на ухо Кемпу.

Кемп боролся еще минуту, потом перестал.

— Если вы крикните, я размозжу вам физиономию, — сказал Невидимый, вынимая простыню у него изо рта. — Я Невидимый. Это не вздор и не волшебство. Я в самом деле невидимый человек. И мне нужна ваша помощь. Вредить вам я вовсе не хочу, но ели вы будете вести себя как олух и невежда, — иначе нельзя. Разве вы не помните меня, Кемп? Гриффин из Университетской коллегии.

— Дайте мне встать, — сказал Кемп. — Я никуда не уйду. Дайте посидеть минутку спокойно.

Он встал и пощупал себе шею.

— Я Гриффин из Университетской коллегии и я сделал себя невидимым. Я просто самый обыкновенный человек, и человек вам знакомый, только ставший невидимым.

— Гриффин? — повторил Кемп.

— Гриффин, — отвечал голос. — Студент помоложе вас, почти альбинос, шести футов росту и широкоплечий, с белым и розовым лицом и красными глазами, получивший медаль по химии.

— Ничего не понимаю, — сказал Кемп. — У меня голова идет кругом. При чем тут Гриффин?

— Гриффин — это я.

Кемп подумал с минуту.

— Это ужасно, — сказал он. — Но какая же должна произойти чертовщина, чтобы человек мог стать невидимым?

— Никакой чертовщины. Это — процесс вполне нормальный. И удобопонятый.

— Ужасно! — повторил Кемп. — Каким же образом?

— Ужасно-то оно ужасно. Но я ранен, мне очень больно, и я устал… Боже мой, Кемп, вы — мужчина, отнеситесь к делу спокойно. Дайте мне поесть и напиться и позвольте посидеть вот тут.

Кемп видел, как бинт задвигался по комнате, как тащилось по полу плетеное кресло и остановилось у камина. Оно скрипнуло и сидение опустилось на четверть вершка, по крайней мере. Кемп протер глаза и опять пощупал шею.

— Да это почище духов, — сказал он и глупо засмеялся.

— Вот так то лучше. Слава Богу, вы становитесь благоразумнее!

— Или дурею, — сказал Кемп, прижимая кулаками глаза.

— Дайте мне виски. Я еле жив.

— Ну, этого я не заметил. Где вы? Если встану, может быть, и угожу прямо в вас? Ах, тут… Ну, ладно. Виски, вот… Куда ж мне его девать?

Кресло заскрипело, и Кемп почувствовал, что у него берут стакан. Он выпустил его с усилием, инстинкт его был против. Стакан ушел и остановился в воздухе, вершков на двадцать над передним краем кресла. Кемп смотрел на него в бесконечном недоумении.

— Это… Это должен быть гипнотизм. Вы, наверное, внушаете, что вы невидимы.

— Вздор! — сказал голос.

— Просто безумие какое-то!

— Выслушайте меня…

— Нынче утром и доказать вполне убедительно, что невидимость…

— Что ни там доказали это все равно. Я умираю с голоду, — сказал голос, — и ночь очень холодна для человека без платья.

— Есть? — спросил Кемп.

Стакан виски опрокинулся.

— Да, — сказал Невидимый, стукнув им по столу. — У вас найдется халат?

Кемп пробормотал какое-то восклицание. Потом подошел к своему гардеробу и вынул оттуда темно-красный халат.

— Годится? — спросил он.

Халат взяли. С минуту он повисел неподвижно в воздухе, потом странно заколыхался, встал во весь рост, чинно застегиваясь, и сел в кресло.

— Кальсоны, носки и туфли были бы кстати, — сказал Невидимый отрывисто. — И пища.

— Что угодно, но это самое нелепейшее происшествие во всей моей жизни.

Кемп выпотрошил ящика комода, отыскивая необходимые предметы, потом сошел вниз порыться в буфете, вернулся с холодными котлетами и хлебом и, придвинув маленький столик, поставил их перед гостем.

— И без ножей, все равно, — сказал гость, и котлета повисла в воздухе, послышался звук жевания.

— Я всегда предпочитаю надет что-нибудь, прежде чем есть, — сказал Невидимый, набив рот и с жадностью пожирая котлеты, — странная причуда.

— А рука — ничего? — спросил Кемп.