Мария Симонова - Йернские волки

Едва ступив на борт «Черного Ангела», Хан получил по внутренней связи — то есть через дежурного по верхней палубе — распоряжение начальства немедленно явиться к оному начальству в кабинет, куда Хан и без того имел сейчас намерение направиться.

«Черный Ангел» принадлежал к категории четырехпалубных корветов, и числился в классе «разведывательных», хоть и являлся пока единственным в своем роде. Жизненное пространство на корвете распределялось следующим образом: большую половину нижней палубы занимал грузовой отсек, меньшую — пищеблок и бар — он же — кают-компания; вторая палуба была жилой, третья — рабочей, на четвертой располагалась лаборатория.

Спустившись в лифте на третью палубу, Хан прошел до начала узкий коридор — здесь, сразу направо от дверей в рубку управления находилась дверь в кабинет полковника; посетитель отворил ее без стука — его вызывали и, стало быть, должны были ждать.

Строгий и тесный кабинет полковника Битера к прибытию Хана был уже, можно сказать, набит народом: помимо, само собой, легендарного монстра глубинной разведки полковника Битера — сорокалетнего крупного мужчины с повадками ленивого хищника — там еще помещались трое членов спецгруппы «Лист», к коей спецгруппе Хан давно уже числился в принадлежности. Один из троих присутствующих сослуживцев, а именно — капитан Сешт — был представителем союзнической расы чарсов. Чарсы являлись единственной независимой разумной расой, обнаруженной людьми во вселенной — точнее сказать, чарсы сами объявились на космических дорогах вскоре после первых столкновений людей с Ордой, сразу предложив землянам объединиться с ними во взаимовыгодный союз для борьбы против общего врага; чарсы назвали себя древнейшей расой, ведущей испокон века войну с одрами. Альянс, хоть и не сразу, но был в конце концов заключен и действительно оказался для землян выгодным; задержка же с заключением альянса произошла в основном из-за одной национальной особенности чарсов, к коей особенности человечество имело древнее и стойкое предубеждение: чарсы обладали способностью к изменению собственного тела, вплоть до его полного превращения в тело огромной кошки, близкой по виду, пожалуй, к земному ягуару, и были к тому же в этом образе способны к мимикрии. Для общения с людьми чарсы использовали, как правило, свой второй — то есть, наверное, все-таки, первый — вполне человеческий облик, в котором капитан Сешт и пребывал в данную минуту. Поэтому для Хана места в кабинете хватило: человеком Сешт был также довольно массивен, рыжеволос и желтоглаз — но при всем этом занимал как будто бы меньше места. Остальные двое членов спецгруппы были землянами: лейтенант Ольга Корби — молодая черноволосая женщина, прямая и гибкая, как струна, с затягивающими, словно два темных бездонных коллапсара, глазами — профессиональный телепат и специалист по психотронике, и капитан Виктор Димаджо — подвижный голубоглазый шатен, в прошлом электронщик, гениальный хакер, вытащенный в свое время Битером из тюрьмы в Лос-Анджелесе, где Димаджо отсиживал очередной — на сей раз пожизненный — срок за серию крупных взломов в сети банковских серверов города Лос-Анджелеса.

Специально подобранный, сплошь гениальный состав разведбригады — стрелок, хакер, телепат и оборотень [3]— обеспечивал ее многофункциональность, команда была сработавшаяся и имела характеристику лучшей в первой десятке.

Для начала собрание устами полковника Битера выразило желание прослушать доклад капитана Котова о проделанной работе. Слушали, как всегда, молча, внимательно, не перебивая; однако Хан, умевший разбираться в настроении коллег, заметил, что особый интерес вызвал конец доклада: когда дошло до заварушки у катера, Сешт заметно напрягся, слегка оживился Вик, Битер многозначительно переглянулся пару раз с Ольгой Корби.

— Твои соображения о последнем инциденте, — коротко бросил Битер Хану, когда тот закончил.

— Вы имеете в виду…

— Я имею в виду поведение девчонок. И еще то, что осталось недосказанным.

О ночи, проведенной в пещере с представительницей местного населения и о ее странном поведении поутру Хан, разумеется, умолчал, а недосказанность — когда она касалась дела — полковник всегда угадывал профессиональным чутьем разведначальства. Ольга ее тоже, как правило, угадывала — чутьем телепата. Но сейчас от Хана, насколько он понял, требовались не подробности, а выводы.

— По моему, здесь не обошлось без какого-то телепатического внушения, — секунду поколебавшись, ответил он. Эта мысль — казалось бы, напрашивающаяся сама собой — была все же слишком абсурдна, чтобы Хан мог с ней так легко смириться и высказать: одной из отличительных характеристик одров была их абсолютная невнушаемость, как и собственная неспособность к какому-либо телепатическому воздействию на людей — так же, впрочем, как и на чарсов. Если Орда научилась управлять людьми на расстоянии, направленно воздействуя на мозг…