Кабинет был крошечный. В нем стоял диван, стол и пара стульев.
Огромный человек лежал на диване, свесив голову и погрузив ее в ведро. Когда Зислис вошел, он поднял голову - могучий поток воды обрушился вниз, - и уставился на него одним-единственным глазом.
Это и был Швед. Голова у него была страшная - черная, обгорелая, с торчащим кольцом глазницы. Пиджак тоже был обгорелый, с оторванным левым рукавом, и в прореху торчала голая, обожженная рука.
Привстав, Швед совершил неуловимо быстрое движение голой рукой, и в ней оказался продолговатый серебристый цилиндрик. Оружие! Но это оказалось не оружие, а что-то вроде стила. Он принялся водить им в воздухе - и появился рисунок. Рисунок этот тут же растаял, но Зислис успел различить контуры человеческого тела.
Швед протянул цилиндрик Зислису.
Он явно спрашивал о своем брате и теперь хотел, чтобы Зислис отвечал тем же способом!
Он что, не может говорить? Может быть, у него повреждены речевые центры? Они обычно находятся именно в левом полушарии головного мозга... Человек с такими повреждениями нередко теряет способность к речевому общению... Но он по-прежнему может общаться при помощи рисунков, пиктограмм... или посредством пиктографического письма, которое задействует не левое, а правое полушарие!.. Японская письменность... сборник японской поэзии в квартире профессора Кропотова... японец за дальним столиком...
Эта цепочка выстроилась в мозгу Зислиса мгновенно, и позднее он говорил о ней не иначе как об озарении.
Швед с явным нетерпением протягивал ему цилиндрик-стило, но вместо того, чтобы пытаться изъясниться рисунками - Зислис и рисовать-то толком не умел, - полковник вызвал Васю и дал ему указание по рации. Через пару минут в коридоре послышался шум, и Вася Скоробогатов, размахивая пистолетом, втащил в кабинет упирающегося японца. За их спинами маячил насмерть перепуганный директор.
Увидав обгорелого великана, взиравшего на эту сцену с поразительным спокойствием, японец перестал верещать, и Зислис поспешил воспользоваться паузой, чтобы обратиться к нему с разъяснениями.
Перед ним иностранец с поврежденными речевыми центрами. Он нуждается в срочной помощи. Косвенные данные говорят в пользу того, что он знаком с японской письменностью. Их задача выяснить, действительно ли это так, и попытаться изъясниться с ним при помощи иероглифов. Это вопрос жизни и смерти. Вася, дружок, будь добр отпусти профессора Акутагаву... Ах, не Акутагава, а Хидеёси... и не профессор, а бизнесмен... тем паче... Ведь вы поможете нам, господин Хидеёси?
Японец поправил галстук. Он мог бы с полным правом отказаться...
Незачем было хватать за воротник и тащить... да еще и пистолетом угрожать... Но он привык уважать долг, и поэтому - только поэтому! - а не потому, что он подчиняется грубой силе, он согласен помочь. Он также объяснил, что они в Японии используют два вида письма: кана, в котором каждый иероглиф означает слог, и кандзи, в котором используются символы пиктографического характера. Что же он должен делать?
Зислис передал ему цилиндрик и объяснил, как им нужно пользоваться.
- Спросите у него на этом вашем кандзи, понимает ли он по-японски.
Повернувшись так, чтобы Шведу было удобно читать, японец быстро начертил в воздухе несколько иероглифов. Затем передал цилиндрик.
- Что он говорит? - нетерпеливо спросил Зислис.
- Он просто сказал: хай - "да".
- Спросите у него: кто он?
- Он говорит, что они прибыли издалека.
- Сколько их?
На этот раз Швед исписал весь воздух перед собой.
- Один... точнее одни... двое... Два в одном... Один в двух...
Теперь только в одном...
- Что это означает?
Японец только плечами пожал.
- Еще он говорит, что не понимает, что произошло... и что ему очень плохо...
И вдруг Швед опять принялся что-то писать.
- Он спрашивает, где их брат.
- Скажите ему, что его брат мертв.
Последовала долгая пауза.
- Спросите его, что мы можем для него сделать.
- Вы не можете.
- Кто может ему помочь?
- Одни, другие... Далеко... Не здесь...
- Спросите его, сколько времени они находятся на Земле?
- Сорок оборотов.
- Сорок дней?
- Хай.
- Зачем они прибыли на Землю?
- Брачная игра... Медовая луна...
- Медовый месяц?
- Хай.
- Бывали ли на Земле другие представители его расы?
- Давно - много... Теперь - нет... Но есть другие, совсем другие. О них ничего не известно, известно только, что они есть.
Эпилог
Шнайдер содрал перчатки, бросил их в урну и полез под халат за папиросами. Он выглядел уставшим и постаревшим на добрый десяток лет. В ответ на немой вопрос Зислиса он только безнадежно махнул рукой.
Читать дальше