Алекс Ривендж - Чужой

— От имени Президента и всего народа нашей страны поздравляю вас, дорогие мои, с успешным окончанием академии! Шесть лет вашего обучения закончились. Много сил и времени потратили вы и ваши учителя, чтобы в бездонных и опасных глубинах космоса вы чувствовали себя уверенно. Были спокойны, вооруженные знаниями и навыками в обращении со сложной техникой. Мы обучили вас правильно и без ошибок управлять ею. Мы передали вам все, что знали сами, все то, что имелось в нашем распоряжении. Пользуйтесь этим для блага нашей страны и для блага всей планеты.

Он отошел от трибуны и, козырнув, примкнул к группе учителей и военных чиновников, приглашенных на церемонию выпуска.

Рыжеволосая девчонка тихо зашипела сквозь зубы:

— Наша «Швабра», как обычно, напустил дымовую завесу!

Рипли, чуть повернув голову, одними глазами показала свое согласие. Стоящий через два человека капрал скосил глаза и беззвучно зашевелил губами, сжимая руку в кулак. Рыжеволосая мгновенно встрепенулась и стала смотреть в затылок впереди стоящему.

«Все, хана Пейт! — подумала Рипли, и теплый ветер на мгновение показался ей ледяным. — Капрал этого ей не простит. Перед отъездом он ей нервы попортит…»

По очереди вызывали всех курсантов. Процедура длилась уже часа полтора и сильно утомила всех.

— Приглашается курсант восьмого отделения Элен Скотт Рипли.

Эти слова, разносимые динамиком по полю космопорта академии, как ведро холодной воды обрушились на голову Рипли, переворачивая все внутренности и заставляя бешено колотиться сердце. Казалось, еще мгновение — и оно выпрыгнет из груди и поскачет по бетону, как мячик.

Шаги звонким цоканьем отдавались в бетоне полосы. Поднявшись на палубу, она вдруг заметила, что руки ее дрожат. Пришлось приложить уйму сил, чтобы скрыть свое волнение. Она даже не ожидала от себя такой сентиментальности.

Полковник подвел Рипли к микрофону и, улыбаясь одними глазами, все так же громогласно и торжественно проговорил:

— Правительство Соединенных Штатов вручает вам эти офицерские нашивки и диплом об окончании академии «Нордстар».

Полковник протянул ей раскрытую коробочку, в которой лежали погоны офицера безопасности, и большую алую папку с дипломом. Рипли взяла все это и прижала к груди, боясь, что выронит эти сокровища из дрожащих рук. Полковник на полшага отступил от микрофона и проговорил вполголоса, так, чтобы это слышала только она:

— Не дрейфь, красотка, ради этого стоило отмотать шесть лет.

Он лихо подмигнул ей. Рипли оцепенела, она никак не ожидала услышать такие слова от самого полковника, всегда серьезного и сдержанного, который ни разу за все время ее учебы в академии даже не улыбнулся. Слова, которые она хотела сказать в эту минуту и разучивала целую неделю, совсем вылетели из головы, и она лишь улыбнулась, шепотом произнеся:

— Спасибо.

Полковник поморщился и протянул руку. Рукопожатие напоминало гидравлические тиски. Он подтолкнул Рипли к микрофону.

— Скажи хоть пару слов, — прошипел он.

Рипли подняла глаза, и тут ей стало совсем плохо. Но деваться было некуда, и, набрав полную грудь воздуха, она произнесла:

— Что у меня есть самое любимое? Это моя страна, мой дом, моя семья. Но сейчас я хочу сказать о стране. Именно она позволила мне получить знания и заниматься тем, что мне нравится. И я считаю, и со мной согласятся все мои товарищи, что оборона страны и обеспечение безопасности наших граждан есть наш долг. Для защиты страны мы с радостью и гордостью отдадим все знания и силы — как если бы мы защищали наш дом. Небрежность к стране была бы просто признаком неблагодарности и бескультурья. Защита ее есть защита нашего образа жизни и наших духовных ценностей. Поэтому, получая эти нашивки и диплом, я еще раз благодарю свою родину и людей, верно служащих ей, за это. Спасибо!

Рипли опустила голову и отошла от микрофона.

«Господи, о чем это я?»

На площади и палубе грейвера стояла мертвая тишина. Лишь ветер слабо гудел в сложных переплетениях бортовых конструкций. Ее взгляд забегал по присутствующим. Речь напугала ее:

«Вот так сказанула! Ишь, как обалдели. Не шевелятся…»

Ей казалось, что она лишь открывала рот и выпускала воздух через голосовые связки, а говорил за нее кто-то другой.

И тут грохот аплодисментов разорвал тишину.

Полковник подошел к ней и сказал:

— Я много слышал речей, но эта… Даже губернатор расчувствовался!

Тут он улыбнулся, обнажая ряды белых зубов.