Алекс Ривендж - Чужой

"Вы, кто лезет сюда за романтикой и «смыслом жизни», вы — наивные дегенераты. В этой черной чужой пустоте, где висят мириады звезд и крутится Бог знает сколько планет, ни черта романтического нет. Даже на самой отдаленной планете нет ничего, кроме шахт, роботов, полезного продукта и никому не нужных отвалов. И как выяснилось после многих лет освоения, главное — это не «жажда знаний», а звонкая монета.

Много болванов искали себе место в подобных краях, но больше монеты, правда, очень неплохой, ничего не находили.

Ах, любовь к знаниям! Ах, любовь к непознанному! Вперед, к неведомому миру! НЕТ, ЕСТЬ ЕЩЕ ТАКИЕ БОЛВАНЫ!!! И их ловят умные и ловкие вербовщики, как дуру-лягушку на подцепленный к крючку листик. Но когда речь идет о кармане… Кушать, понимаете ли, хочется вкусно, пить много, а тут еще девочки… И тогда уже совсем не важно, сколько парней свернуло себе шею. Цель! Великая, сияющая цель для каждого из тех, кто лезет в этот холодный звездный ад, манит и зовет. Благосостояние! Земля! И больше никогда и никуда! Эта цель оправдывает любые средства".

(Сектор 137. Текст 14. Запись воспроизведена с бортового дисплея шлюпа категории "S". Автора и время выдачи информации установить не удалось).

«Транспортник — это тоже человек, и работа — как и тысячи других работ. Улетели — и баиньки до места назначения. Прилетели, месяц, как соленые зайцы, по двадцать часов в сутки повкалывали, — ну, разгрузиться, починиться, умыться, — вышли на орбиту, выставили автопилот отдуваться, — и снова баиньки, сил набираться, готовиться к новым подвигам. Но дома, конечно, отдыхаем».

(Сектор 006. Текст 11. Запись произведена в баре «СМА», порт № 7, застава корпуса «СОЛО». Автор: офицер-навигатор, личный № 348 2765).

Громада в сто миллионов тонн мерно плыла в пространстве. Корабль спал. Странное чувство возникает, когда видишь эту картину. Кажется, что этот гигантский саркофаг несет смерть и бесконечный покой. Тишина. Она пугает больше всего. Но первое впечатление обманчиво. В каютах полумрак. Тиканье часов с механическими игрушками в виде трогательных и смешных куриц навевает мысли о далеком доме, где бьет ключом жизнь, не останавливаясь и не засыпая. Здесь живут люди. Настоящие.

Бесшумно открылся люк. Свежий поток воздуха, словно вынырнувший из чащи соснового леса, прошелестел бумагами на столе и улетел в глубину кают и коридоров мести несуществующую пыль. Кресла, шлемофоны, навигационное оборудование — все дремлет и ждет своего часа.

Щелчок.

Сотни лампочек индикации рассыпались фейерверком по панелям ходовой рубки. Экран проснулся и стал изливать в пространство ровный зеленый свет. После недолгого раздумья дисплей высветил:

«Nostroma — транспортный звездолет»

«экипаж — 7 человек»

«груз — 20 000 000 тонн минеральной руды»

«курс — Земля»

В лакированной поверхности шлемофона отражались цифры и диаграммы, плывущие по экрану.

Щелчок.

Каюта вновь погрузилась в тишину и полумрак. Будто ничего и не возмущало ее величественное спокойствие. Наверно, это случайно налетевшее компьютерное сновидение ошиблось адресом и пригрезилось не спящему, а мертвому. Просто беспризорный сон. Ведь техника тоже спит, раз у нее есть разум, пусть и механический.

Свет появился внезапно. Как вспышка молнии. На спящем корабле это всегда выглядит как молния. Мертвое голубое свечение сна ушло. Обшивка стен и переборок приобрела приятный цвет кофе с молоком.

Автоматические замки зашевелились, отпирая изломанную линию шлюза. Волна света и свежего воздуха покатилась дальше, оккупируя белоснежную залу. «Спальня» была невелика. Боксы анабиозных камер со стеклянными крышками располагались по кругу как лепестки удивительного цветка, пестиком которого была такая же белоснежная колонна жизнеобеспечения анабиозного комплекса.

Свет рождал Жизнь. Колонна заиграла огнями, как рождественская елка, пневматика фыркнула, и цветок стал раскрываться. Прозрачные колпаки боксов поползли вверх, обнажая спящих пленников. Датчики выбросили последний импульс — ДОБРОЕ УТРО — в спящие тела и отключились.

Сознание пробуждалось медленно, подобно тому как густой туман рассеивается с появлением утреннего тепла.