Джон Барнс - Миллион открытых дверей

Я был очень благодарен Гарсенде за то, что она встретила нас. Пока мы шли пешком от Посольства до Дворца, они с Маргарет болтали, как закадычные подружки, а у меня было время предаться собственным размышлениям. Арктур, по обыкновению, испускал красноватое сияние, цвета и тени были яркими и глубокими, но до сих пор я никогда не замечал, что на самом деле на Уилсоне существовало всего три цвета — черный в тени, темно-красный на камнях и почве и довольно странное сочетание голубого с серым — там, где росли живые растения. Проведя столько времени на Нансене и глядя теперь на родной город, я отмечал, конечно, определенное разнообразие, но проявлялось оно большей частью в оттенках цвета. Если бы я не вырос здесь, я бы счел здешний пейзаж почти монохромным.

По улицам ходили люди, но Гарсенда отгоняла немногих встреченных нами знакомых свирепым взглядом. Ну хотя бы аквитанская merce еще не совсем погибла. Многие женщины были одеты примерно так же, как Маргарет, — в модифицированные варианты каледонского костюма. Видимо, это были представительницы новой ветви движения межзвездников, про которую рассказывала Гарсенда. Краем уха я расслышал, как она рассказывала Маргарет о том, что неотъемлемой деталью новых нарядов стали потайные карманы, в которых удобно было носить маленькие раскладные нейропарализаторы. Только теперь я понял, что в костюме Маргарет было предусмотрено как минимум семь таких карманов.

Я вынужден был признаться в том, что, хотя «а-ля каледонская» мода мне не очень была по душе, здесь она многим явно приглянулась. Теперь на улицах стало меньше ослепительных красоток, на которых пялили глаза мужчины, и стало намного больше женщин, на которых никто не обращал внимания.

Когда мы шли по Молодежному Кварталу, я не заметил ни одного человека в «старорежимной» одежде и из-за этого почувствовал себя персонажем из доисторических времен. На самом деле та одежда, которую я носил до отбытия в Каледонию, уже пару лет как начала выходить из моды, но я никак не ожидал, что она напрочь исчезнет за такое короткое время.

Но не так-то сильно я из-за этого переживал. После приема во Дворце надо было пройтись по магазинам и приобрести такую одежду, чтобы не ошарашивать прохожих своей немодностью.

При Дворе я бывал неоднократно — с отцом, когда был помладше. Поэтому ритуал королевских приемов мне был знаком, но теперь мне бросились в глаза кое-какие мелочи, на которые, будучи ребенком, я внимания не обращал: скучающие физиономии придворных, излишняя вычурность унылого декора арок, безнадежно устаревшие фанфары. Словом, все это теперь напоминало мне дешевые декорации для детского спектакля.

Еще более удручающее впечатление производила Исо. Нет, одета она была, спору нет, неплохо. Платье подчеркивало ее широкие бедра, а чересчур маленький подбородок не так бросался в глаза за счет пышного гофрированного воротника. Придворные портные постарались на славу. Но при этом Исо как бы не понимала, на каком она свете. Она казалась такой рассеянной, словно все вокруг нее происходит во сне.

Гарсенда наклонилась и прошептала мне на ухо:

— Ходят слухи, будто бы он бьет ее и запугивает, чтобы удержать за собой место консорта.

Уж не знаю насчет Исо, но во время церемонии я обнаружил, что многие другие при Дворе были весьма навеселе, в том числе — и сам Маркабру. Так что впечатление скуки и невнимательности вполне могло проистекать их того, что у некоторых придворных косили глаза.

Отчасти на все это я обращал внимание потому, что помнил, каким великолепным казался мне Дворец в детстве. А вот Маргарет потом говорила мне, что была просто очарована. Да и потом, она так старательно исполняла все поклоны и реверансы, что, кроме блеска и роскоши, ничего не заметила.

Я порадовался за нее — тем более что в своем примодненном каледонском наряде она выглядела… нет, не то чтобы хорошенькой или красивой, но вполне достойной. Никто не осмелился бы посмеяться над ней.

Наконец церемония завершилась и нам позволили удалиться через одни из южных ворот. Я знал, что мне нужно будет встретиться с Маркабру наедине, поскольку Аймерика, которого я планировал избрать моим секундантом, не было, и бросить ему вызов, но с этим можно было подождать. А сразу же после приема мы с Маргарет и Гарсендой собирались поужинать в «Синей свинье», моем излюбленном заведении на окраине Молодежного Квартала, которое, как утверждали в последних письмах Гарсенда и мой отец, нисколечко не изменилось.