Билл Болдуин - Защитники (Рулевой - 5)

- А это потому, что я никогда свою родину не покидала, Вилф Брим.

- Не понимаю, - ответил он. - Я думал, ты родилась в провинциях Лампсон.

- Родилась, - ответила она с легкой улыбкой.

- Так почему ты никогда о них не говоришь?

- Потому что мы уехали оттуда, когда мне еще года не было, - объяснила она и потом перестала улыбаться. - Вилф Брим, - сказала она, чуть помолчав. - Ты не слишком много времени тратил на изучение личных дел персонала, когда мы вместе служили, а то бы ты знал, что я - флотское отродье. И мать, и отец у меня - Синие Куртки. Моя родина - Флот, и я этим горжусь. А ты вот ведешь себя так, будто у тебя вообще родины нет.

- Чертовски близко к тому, что говорит Ева.

- Хмм. Чем больше я слышу об этой женщине, тем больше она мне нравится несмотря на ее тытьчертовски длинные ноги.

- А дальше ты мне скажешь, что я одинок, - сказал Брим.

- Нет. Напомню только, что я тебе уже это говорила год назад, когда мы мотались в космосе на старом нашем "Звездном".

- Кажется, помню, - кивнул Брим.

- Чем больше ты стараешься забыть, кто ты, тем больше отсекаешь от себя людей. Ты же знаешь, Карескрия теперь очень популярна.

- Можешь мне поверить, когда я начинал службу, все было наоборот.

- А, это я все знаю, - отмахнулась она. - Но годы войны и люди вроде тебя, Вилф Брим, Колхауна и этой чертовски длинноногой Евы Картье изменили это навеки.

- Все равно такое трудно забывается, - ответил он, поняв, что его затаскивают на ту же дорогу, по которой недавно водила его Ева Картье. - Ты не была в Академии и когда я там учился. Тебе не пришлось иметь дело с целым флотом Пувисов Амхерстов, которые относятся к тебе как к грязи, что бы ты ни делал. - Он скрипнул зубами. - В те дни карескрийцем быть было сурово, и забывается это нелегко.

- Но ведь ты, отказываясь от Карескрии, направляешь эту злобу не на тех, кто мешал тебе жить, а на самих карескрийцев.

- Знаю, - ответил он. - Она мне и это говорила.

- А не говорила она тебе, что эта злость и есть причина твоего одиночества?

- Нет, - признал он. - Этого она не говорила. Но кто может подтвердить, что ты права? Может быть, злость здесь и ни при чем.

- А что при чем? - зацепилась она за слово. - Значит, ты признаешь, что ты одинок?

Брим с досадой встряхнул головой и решил начисто сменить тему.

- Нет, - ответил он. - Я ничего не признаю, кроме того, что скоро свалюсь и засну, даже если не доберусь до станции шаттлов. - Он усмехнулся. - Как насчет подбросить меня на озеро Мерсин в твоем блатном глайдере?

- Ладно, шкипер, - сдалась Труссо. - Бросим тему - пока что. Погоди, пока я оплачу счет.., и в сортир забегу.

- Я подремлю в вестибюле, - ответил Брим, шутя только отчасти. Его ждала довольно суровая война, и отчаянно нужны были хоть несколько метациклов сна, чтобы к ней подготовиться.

***

Было довольно поздно, когда они подъехали к стоянке на некотором расстоянии от передвижной гравиподушки, где проверял свои швартовы шаттл ночной вахты. С озера Мерсин задувал влажный осенний бриз.

Почти все мелкие суда уже отбыли. Нажав на гравитормоз, Надя улыбнулась и открыла дверцу.

- Провожу тебя до корабля, - сказала она. - А то еще уснешь на стоянке. Брим улыбнулся.

- Извини, что не был слишком хорошим спутником по дороге, - сказал он. - Я просто выдохся - физически и умственно.

- Ты всегда хороший спутник, мой экс-шкипер, - сказала она, беря его за руку и направляясь поперек бетонной полосы. - Иногда тебе даже не надо ничего говорить.

- Спасибо, - просто ответил он. Он ее тоже ценил.

На полпути она на миг остановилась, огляделась и затащила Брима в тень большого склада инструментов.

- Насчет десерта, капитан Брим, - сказала она. - Как, все еще интересуешься?

- Десерта? - нахмурился он и тут же улыбнулся, закрыв глаза. - Понимаю. Ты имеешь в виду?..

Глядя ему прямо в глаза, Труссо распахнула плащ. Под ним были только ярко-красные панталончики.

- Ничего себе! - пробормотал Брим. У него часто бывали фантазии по поводу его миниатюрного старпома, которая когда-то - в шутку? - открыла перед ним грудь в полутемном людном баре. Но действительность превзошла его воображение. Она была просто великолепна. Полные груди торчали вверх, как у женщины вдвое моложе, а темные крошечные соски никогда на самом деле не исчезали из его мысленного взора. Торс был у нее несколько коренастый, а ноги, хотя и были, конечно, куда короче, чем у Картье, вполне соответствовали остальным ее размерам - по крайней мере та их часть, что была видна над сапогами с высокими каблуками.