Билл Болдуин: Рулевой

Только три пассажира сошли с поезда на плохо освещенном вокзале Эореи. Двое из них растворились в пронизанной запахом озона темноте прежде, чем красные хвостовые огни состава исчезли из глаз. Оставшись на перроне один, младший лейтенант Вилф Брим передвинул рычажок блока обогрева своего форменного мундира еще на одно деление и начал спускаться по покрытым изморозью железным ступенькам. Когда Брим добрался до нижней площадки, вся Вселенная казалась ему замерзшей окончательно и бесповоротно. Под завывание ветра он попытался определить направление и двинулся, обходя лужи, в сторону едва заметной в темноте будки часового. Единственный потрепанный чемодан изрядно смущал его — он с головой выдавал его происхождение, а ведь он как-никак вступал в ряды Имперского Флота, что было бы совершенно невозможным для него до недавнего указа (в немалой степени обязанного своим появлением катастрофической нехватке офицерских кадров в результате шестилетней военной мясорубки) Верховного Звездного Главнокомандующего сэра Беорна Вайрода, согласно которому определяющим при поступлении на службу во флот сделался талант, а не происхождение.

Дрожь пробирала его даже в теплом мундире с подогревом. Сквозь плотный слой низких туч пробивалось уже достаточно света, чтобы разглядеть на фоне предрассветного неба ряды низких серых зданий, скелеты полуразобранных кораблей и лес кранов над стапелями. Ближе к кромке воды бесшумно парили над неярко освещенными гравибассейнами смутно различимые на расстоянии глыбы более или менее готовых судов, а силуэты других возвышались над верфями и достроечными стенками — все стандартного серого цвета, за исключением редких пятен ржавчины или копоти. Огромные туши тяжелых боевых кораблей заслоняли от взгляда расположенный поодаль ремонтный комплекс. Как знать, может быть, рулевому-карескрийцу выпадет шанс попасть на один из таких!

Он выпрямился во весь рост — почти три ирала! — и зевнул. Из туч сыпался редкий снежок, похоже, погода предвещала снежную бурю. Брим потянул носом воздух — тот пах морем, озоном, машинным маслом и перегретой электроникой. В общем, Эорейским космоверфям — одному из пятнадцати строительно-ремонтных комплексов почти полностью покрытой водой планеты Гиммас-Хефдон — больше всего подходило бы определение «свалка», хотя двадцативосьмилетнему Бриму они представлялись воплощением почти несбыточной мечты. Кадеты-однокашники (да и кое-кто из инструкторов) делали все от них зависящее, чтобы он не смог успешно окончить престижную Академию Космонавигации в окрестностях Авалона, главной планеты империи. Каким-то образом ему удалось преодолеть все это, вырвавшись из безнадежно нищего прозябания Карескрийских имперских копей, и получить в результате назначение на эту окраинную базу Имперского Флота.

Осторожно перешагнув через рельсы, тянувшиеся вдоль высокой ограды, он добрался наконец до будки у ворот и постучал в окошко, потревожив единственного обитателя — древнего ветерана, на груди которого красовались потемневшие от времени медали за какую-то давно забытую кампанию. Тот был высок, узкоплеч, с огромными руками, крючковатым носом, редкими седыми волосами и скорбными глазами человека, повидавшего слишком много Вилфов Бримов, гордо вступающих на территорию базы, да так и не возвращающихся назад.

— Раненько… — буркнул он, слегка приоткрывая окошко, чтобы принять документы, не пропустив при этом внутрь холодного ветра. — Не иначе первый корабль, верно?

Брим улыбнулся. Метациклы назад, на центральном вокзале Гиммас-Хефдона, он и впрямь отказался от возможности спокойно выспаться, только бы побыстрее прибыть к месту назначений.

— Да, — признался он. — В некотором роде первый.

— Ну что ж, все вы так… — вздохнул старый сторож. — Заходи-ка сюда, покуда я попробую найти, куда тебя определили. И, ради Бога, не открывай дверь шире, чем нужно!

Пока Брим ставил свой чемодан у порога, а сам пробирался в вонючую, но теплую комнатку, старый вояка сунул его сопроводительные документы в приемное отверстие потрепанного пульта связи (служившего, кроме этого, для размещения полудюжины треснувших и не особенно чистых кружек). В воздухе над посудой появился шар-дисплей. Старик принялся рассматривать его.

— Гм.., да ты с Карескрии… — буркнул он, не оборачиваясь. — Помнишь, поди, нападение Анака, да?