Эрик Рассел - Космический марафон

Первыми пришли в себя марсиане. Я заранее знал, что так и будет. Один из них помог мне принять вертикальное положение и придерживал меня, пока я снова не обрел контроль над своим измученным телом. Тут я заметил, что еще один марсианин растянулся поверх потерявших сознание Макналти и еще трех пассажиров. Таким образом он частично прикрыл их от невероятного жара. Судя по всему, они особо не пострадали и вскоре могли прийти в чувство.

С трудом доковыляв до интеркома, я включил его и попытался связаться с рубкой, но безуспешно. После первой попытки мне пришлось минуты три набираться сил, а потом я попробовал снова. С тем же успехом. Эл либо не хотел, либо был не в состоянии отвечать.

Но меня это не смутило, и я предпринял еще несколько попыток добиться от него ответа. Никакого результата. Эти усилия закончились еще одним обмороком, и я снова повалился на пол. Жара была ужасающей. Мне казалось, что я высох, как мумия, пролежавшая в песке не меньше миллиона лет.

Кли Янг приоткрыл дверь и, с трудом перевалившись через порог, выполз в коридор. На нем по-прежнему красовался дыхательный аппарат. Через пять минут он вернулся и сквозь диафрагму шлема произнес:

– До рубки невозможно добраться. Все двери закрыты, и за ними, похоже, жарко, как в печи. – Он обвел отсек взглядом, взглянул на меня и, прочитав в моих глазах немой вопрос, добавил: – Воздуха на носу совсем нет.

Отсутствие воздуха означало только одно: иллюминаторы в навигационной рубке приказали долго жить. Иначе воздух оттуда никуда бы не делся. Что ж, все необходимое для ремонта у нас имелось, и когда станет ясно, что мы выбрались из переделки, можно будет не спеша все привести в порядок. А пока корабль сломя голову несся непонятно куда, неизвестно, правильным курсом или нет, с оставшимся без воздуха носовым отсеком и пугающе молчащим интеркомом.

Поэтому мы продолжали просто сидеть и восстанавливать силы. Последним пришел в себя инженер – пациент Сэма, – опять-таки с его же помощью. Макналти вытер со лба пот.

– Четыре часа позади, ребята, – произнес он с каким-то мрачным удовлетворением. – У нас все же получилось!

И, клянусь Юпитером, от этих слов капитана раскаленный воздух в отсеке сразу показался градусов на десять прохладнее. Мы из последних сил выразили свой восторг по этому поводу. Удивительно, как спад напряжения сразу дает о себе знать: мы буквально за одну минуту оправились от слабости и уже были готовы к чему угодно. Но потребовалось еще четыре часа, прежде чем четверо инженеров в скафандрах сумели проникнуть в ад, который царил в навигационной рубке, и вернулись, неся с собой Эла Стора.

С величайшей осторожностью они положили его на койку в мед отсеке. Я бестолково топтался возле безмолвного могучего тела, всматриваясь в сожженное до черноты лицо и без конца повторяя:

– Эл, Эл! Ну как ты?

Видимо, он все же меня услышал, потому что вдруг слабо шевельнул пальцами правой руки, а из его груди вырвался какой-то скрипящий звук. Два инженера отправились в его каюту и принесли оттуда столь поразивший меня при первой встрече огромный кожаный баул. Они тут же закрыли дверь, оставшись с Элом, а меня и марсиан выставили за дверь. Кли Янг слонялся взад-вперед по коридору с таким видом, будто не знал, куда девать свои щупальца.

Сэм вышел к нам примерно через час, и мы тут же бросились к нему:

– Как Эл?

– Он полностью ослеп. – Сэм сокрушенно покачал кудрявой головой. – И вряд ли сможет говорить – уж больно ему досталось.

– А, так вот почему он не отвечал по интеркому! – Я посмотрел Сэму в глаза: – Ты сможешь… сможешь ему чем-нибудь помочь?

– Тут одного желания мало. – По сероватому лицу Сэма было видно, что он и сам страшно переживает. – Ты же знаешь, я и сам рад бы поставить его на ноги. Но не могу. – Он бессильно развел руками. – Это далеко за пределами моих скромных возможностей. Ему может помочь разве что сам Йохансен. Вот когда мы вернемся на Землю… – Он не закончил фразу и снова скрылся в медотсеке.

Кли Янг печально вздохнул:

– Как жаль!

Эту сцену я не забуду до конца своих дней. В тот вечер мы присутствовали в качестве почетных гостей на заседании Астроклуба в Нью-Йорке. И тогда, и теперь членами этого клуба могли стать только самые замечательные люди на свете. Для этого нужно было в отчаянной аварийной ситуации совершить подвиг, граничащий с чудом. Тогда в клубе состояло всего девять человек, а сейчас – двенадцать.

Председательствовал Мейс Уолдрон – замечательный пилот, который в две тысячи двести третьем спас марсианский лайнер. С иголочки одетый Мейс стоял во главе стола, а рядом с ним восседал Эл Стор. На противоположном конце стола сидел, как всегда самодовольно улыбающийся, розовый и пухлый Макналти. Возле нашего капитана занял место седовласый старик, великий ученый, гениальный Йохансен, создатель Л-серии. Остальные места за столом, с трудом скрывая смущение, занимали члены экипажа нашей «Колбаски», включая марсиан и трех пассажиров, которые в честь такого знаменательного события решили отложить переселение на Венеру.