Уилбур Смит - Свирепая справедливость

- Буду, - кивнул Питер. - Но если что-нибудь случится... - Питер замялся... - Мелисса-Джейн...

- Не беспокойся. Я о ней позабочусь.

Почему англичанам всегда так трудно говорить о любви и привязанности?

- Ну, я пошел, - сказал Стивен.

- Береги свой конец и не позволяй, чтобы тебя застукали в плавках, ответил ему старой непристойностью Питер.

- Можешь на это рассчитывать, - сказал Стивен и вышел в коридор. Он плотно закрыл за собой дверь, оставив брата думать об Иерусалиме.

Изменилось только название - с "Лод" на "Бен Гурион", все остальное оставалось таким же, каким помнил Питер. Один из немногих аэропортов мира, где есть достаточное количество багажных тележек и пассажирам не приходится за них бороться.

В зале прибытия ждал молодой израильский шофер с надписью мелом на школьной грифельной доске:

СЭР ПИТЕР СТРАЙД.

На шофере морская синяя шапочка с черным кожаным козырьком. Единственная примета формы, а вообще-то он был в сандалиях и белом холщовом костюме. Его английский отличался обычным сильным американским акцентом, манеры небрежные, но дружелюбные: сегодня он ведет лимузин, но завтра может вести и танк "центурион".

- Шалом, шалом, - приветствовал он Питера. - Это весь ваш багаж?

- Да.

- Беседер. Поехали. - Он не предложил взять у Питера тележку, но продолжал дружелюбно болтать, ведя его к лимузину.

Лимузин оказался длинным "мерседесом-бенц" 240 D, почти совершенно новым, любовно отполированным, но с каждой стороны задней части кузова кто-то нарисовал по паре раскосых глаз.

Не успели они отъехать от аэропорта, как внутренности мерседеса заполнились характереным израильским ароматом - запахом цветов апельсина из садов, расположенных по обе стороны дороги.

Почему-то этот запах встревожил Питера, ему показалось, что он что-то упустил, не заметил чего-то очень важного. Он пытался снова все продумать, с самого начала, но шофер продолжал непрерывно болтать, когда они въехали на новый двусторонний хайвей и через сосновые леса направились к Иерусалиму, и его голос отвлекал Питера.

Питер пожалел, что уничтожил наброски, сделанные в отеле в "Орли". Он попытался восстановить их в памяти.

Там было двенадцать пунктов на стороне "плюс". Третий из них:

"Магда рассказала мне о Цветке Кактуса. Сделала ли бы она это, если бы была Калифом?"

Прямо напротив, на стороне "минус":

"Если Магда - Калиф, Цветка Кактуса не существует. Он был изобретен для какой-то неясной цели".

Вот что мешало ему, как щепка в шерстяном носке. Он все время возвращался к этому месту, не хватало какого-то логического звена, и он пытался его восстановить. Решение где-то близко, под самой поверхностью, и он инстинктивно чувствовал, что если не найдет его, последствия будут ужасны.

Шофер продолжал болтать, каждые несколько минут он обрачивался, чтобы взглянуть на Питера, требовал подтверждений:

- Верно ведь?

Питер хмыкнул. Парень начинал раздражать его - недостающее звено рядом, совсем близко. Он видит его форму. Почему же его так тревожит запах апельсиновых цветов? Запах цветов? Цветок Кактуса? Что-то в этом есть, какой-то пропуск в его списке.

- Если Магда не Калиф, тогда... - Что тогда? Он не знал.

- Вы не возражаете? - спрашивал шофер.

- Простите, о чем вы?

- Я сказал, что хочу завезти пакет теще, - снова объяснил шофер. - От жены.

- А вы не можете это сделать на обратном пути?

- Я не поеду сегодня назад... - Шофер виновато улыбнулся. - А теща живет прямо по пути. Всего пять минут. Я пообещал жене, что завезу сегодня.

- Ну, хорошо, - выпалил Питер. Что-то в этом человеке ему не нравилось, и он утратил нить рассуждений.

Ему казалось, что он играет в шахматы со значительно более сильным игроком, он просмотрел ладью на открытой линии или коня, который может сделать вилку на короля и ферзя.

- Мы свернем здесь, - объяснил шефор и повернул в район новых домов, построенных из кремово-желтого иерусалимского камня, ряд за рядом отчаянная попытка Израиля предоставить жилье всем новым гражданам. В это время вечера улицы были пусты, семьи собрались за обеденным столом.

Шофер со словоохотливой уверенностью проехал путаницей внешне совершенно одинаковых улиц, нажал на тормоза и остановил машину у приземистого желтого здания, похожего на ящик.

- Две минуты, - пообещал он, выскочил из "мерседеса", прошел назад и открыл багажник. Послышался скрежет, легкий удар металла о металл, захлопнулась крышка, и шофер появился снова и показал Питеру коричневый бумажный пакет.